Лизавета, или Мери Поппинс для олигарха

— То есть если бы я сидел сейчас в шикарном костюме, в дорогом ресторане, ел лобстеров, подзывал официантов щелчком пальцев, и небрежно бросал на стол кредитку для оплаты, я был бы на себя похож больше? — выгнул он бровь, с заметным трудом сдерживая усмешку.

— Я не это хотела сказать, — укоризненно посмотрела я на него, от возмущения даже забыв про остывающий бургер. — Я вас никогда таким и не представляла.

— Опять «вы»? — как-то уже не весело усмехнулся Кирилл, глядя куда-то вдаль… и спокойно поедая картофель фри. Причем делал он это так аккуратно и даже элегантно, что не вызывал абсолютно никакого желания смеяться над ним и его поведением.

— Я не о том, — я улыбнулась, слегка покачивая ногами в воздухе. — Говоря «вас», я имела ввиду как раз то время, когда мы были не очень-то знакомы.

— И каким же ты меня представляла?

— Честно? — недоеденный бутерброд пришлось временно отложить на развернутую упаковочную бумагу. Чтобы чем-то занять руки, я потянулась за газировкой. — Наверное, все таким же. Я ведь сравнивала тебя с другими родителями… ну и с другими… ну… людьми твоего статуса.

— Надеюсь, сравнение было в мою пользу? — без лишних просьб Кирилл забрал у меня бутылку, легко свернул неподдающуюся пробку и вернул обратно. Мне показалось, что он пытался сохранять невозмутимость, и все-таки, некоторую долю любопытства в его глазах мне удалось увидеть.

Даже как-то странно получалось: знаменитый Кирилл Громов интересовался впечатлением, которое произвел на обычную няню, да к тому же в бегах.

И меньше всего мне на этот момент хотелось соврать.

— Как сказать, — пожала я плечами. — С одной стороны мне не нравилось, как легко тебе все поверили и разрешили забирать Стасика. С другой… Вы отличаетесь от людей вашего статуса.

— Вот как, — казалось бы удивился Кирилл. — И чем же? Надеюсь, не только тем, что сижу ночью на перилах и ем чизбургеры?

— И это тоже, — слегка рассмеялась я. — Характер людей можно определить по их привычкам. И, даже если не брать нынешнюю ситуацию, а судить по прошлым твоим поступкам, складывается определенное впечатление. Не говоря уже о моем спасении, я видела, как ты обращаешься с людьми.

— И как же я с ними обращаюсь?

— Одинаково, — не смогла сдержать я улыбки. — Ты обращаешься с ними одинаково. Не важно, кто перед тобой: друг, незнакомый человек, твой работник, кто-то из равных тебе или просто обслуга. Ты никогда не воспользуешься своим положением, чтобы унизить другого, не станешь так самоутверждаться. И не станешь кичиться тем, кто ты есть.

— Кажется, я начинаю понимать, о чем ты, — аккуратно скатывая между ладоней упаковочную бумагу, произнес мужчина, слегка усмехнувшись. Порыв прохладного ветра колыхнул длинноватую прядь русых волос у его лица, и я невольно засмотрелась. — Мне никогда не нравилась сама идея самоутверждаться за чужой счет. Я предпочитаю быть тем, кто я есть, потому что добился этого сам. И если кто-то не добился таких же высот, почему я должен его за это не уважать? Видишь ли, Лиза… деньги заработать сложно, ты сама прекрасно знаешь об этом. Но еще сложнее, даже не имея денег, стать кем-то.

— Ну, не думаю, что обычную няню можно назвать кем-то. Младший воспитатель даже не играет особой роли в воспитании детей. Выражусь грубо, но мы скорее так, на побегушках.

— Почему нет? — посмотрел на меня Громов, как мне показалось, с легкой хитрецой.

— А почему да?

— Лиза, ты себя недооцениваешь, — мужчина покачал головой, улыбнувшись. — Наша жизнь как механизм. Убери один маленький незаметный винтик и все развалится.

— Я уже говорила, что ты философ? — фыркнула я, болтая ногами в воздухе, чувствуя, что наша беседа по душам на самом деле мало похожа на философскую. От очередного порыва ветра я невольно поежилась — с реки несло холодным воздухом.

Кирилл тут же принялся стягивать с себя кожаную куртку. И я вовсе не сопротивлялась, когда он накинул ее мне на плечи:

— Нет ничего плохого в размышлениях. Пока человек мыслит, он живет.

— Это цитата?

— Возможно, — улыбнулся мужчина. — Но если и так, я не помню, кто это сказал.

— А, то есть, и всемогущий Кирилл Громов всё-таки не безгрешен? — спросила я, пытаясь сохранить серьезное лицо.

— А я смотрю, неуверенная в себе няня снова поверила в себя? — усмехнулся мужчина, доставая из кармана телефон. Мельком взглянув на дисплей, он принял вызов. — Одну минуту. Да?

— Шеф, — я, конечно, старалась не прислушиваться, но в тишине хорошо был слышен веселый мужской голос из динамика. — А у нас проблемы!

— И чему, интересно, ты тогда радуешься? — хмыкнув, поинтересовался Кирилл в трубку.

— Ну, как бы вам сказать… Когда такие проблемы, грех не радоваться. Вы бы это видели!

— Кажется, я начинаю понимать, о чем ты. Запись сохранил?

— Естественно! Но вам лучше подъехать лично, пока от особняка еще хоть что-то осталось.

— По-моему, тебя стоит уволить за профнепригодность, — мельком взглянув на дорогие часы на своем запястье, усмехнулся Громов.