Лизаветина загадка

У Гриши кровь бросилась в голову. Вот значит как! Теперь понятно, почему Марианна просила не говорить ничего Виктории. Значит, ей ничего неизвестно о том, что ее сыночек крутит роман с дочерью ее школьной подруги. Выходит, она и о квартире не знает. И о том, что он живет в Милане, а вовсе не в Швейцарии. Так это из-за него Марианна не приехала сегодня? А может, наоборот, приехала? Просто сюда решила не приходить? Может, они помирились? И сейчас она ждет его где-нибудь в отеле неподалеку? От этой мысли кулаки у Гриши сжались. Ему страшно захотелось снова дать ему в челюсть. На этот раз справа, для баланса.

– Что, опять драться полезешь? – он уже пришел в себя и смотрел с нахальной усмешкой.

– Что это значит? Вы что, знакомы? Герочка, в чем дело?

– Да так, мама, ни в чем.

Он вытер рот салфеткой, поднялся из-за стола, отошел к окну и встал, сложив руки на груди и сверля глазами Гришу. Теперь их отделяли друг от друга стол и сидящие за ним женщины – Виктория, старушка-мать и Моника, все как одна с недоумением наблюдающие за происходящим.

– Герочка, объясни нам в конце концов, что все это значит?

– Нет, мама, это ты мне лучше объясни, откуда он здесь взялся. Зачем вам этот нахлебник?

– Сынок, ну что ты такое говоришь!

– Что он делает в нашем доме?

– Гриша не чужой нам человек…

– Да?

– Ну конечно! Разве мы с папой стали бы принимать у себя абы кого…

– То есть он тут у вас живет. Ест, пьет. Девушек водит. Так, да?

– Герочка!

– Хорошо устроился. Молодец!

– Герман, прекрати сейчас же! – Виктория стукнула по столу и тоже встала. – Что это за разговор такой? Я тебя не узнаю!

– А вот и не прекращу. Я требую, чтобы он выметался из нашего дома. Сейчас же. Ты слышишь?

– Герман!

– Все нормально, теть Вик.

– Да как это нормально? Что нормально?!.

– Я уйду, не волнуйся. А ты пока расскажи матери, что ты делал два дня назад в Милане.

– В каком Милане? Кто, Герочка?

– Расскажи, расскажи. И про квартиру тоже расскажи.

– Про какую квартиру? Гриша, постой. Гриша! Что еще за квартира? Говори!

– Хорошая квартира. Большая. Дорогая. Вы у него вон спросите.

– Герман, ты что-то скрываешь? Что это за квартира? Герман! Я, кажется, тебя спрашиваю!

– Ну, говори, говори! Чего замолчал?

– Герман! Мама ждет. Что за квартира? Говори! Кто в ней живет?

– Марьяша.

– Марьяша? Но почему? Зачем? Разве ей не снимают квартиру на работе? Почему ты не сказал мне?

– Мама, ты все не так поняла!

– Как ты мог ничего не сказать мне?.. – Виктория прижала обе руки к груди и упала обратно на стул.

– Мама, пожалуйста! Мама! – он подбежал к матери и сел перед ней на корточки. – Все не так! Я тут вообще ни причем!

– Как! Ты! Мог?!.

– Да не слушай ты его! Он сам не знает, что говорит!

– Ну тогда ты скажи. Ну давай, скажи нам, что тут в конце концов происходит?

– Давай мы потом с тобой поговорим, хорошо?

– У тебя что, роман с ней?

– Ну конечно нет.

– Ты же всегда говорил, что она не в твоем вкусе?

– Все так, мама.

– Посмотри мне в глаза!

– Мама! Ну перестань.

– У Марьяши какие-то проблемы на работе?

– Да нет же.

– Ты держишь для нее квартиру?

– Мама…

– Ты был у нее два дня назад? В глаза мне смотри!

– Был…

– Ты был в Италии и ничего мне не сказал? – Да.

– Зачем ты к ней ездил?

– Надо было поговорить.

– Поговорить? О чем? О чем, я тебя спрашиваю?

– Мама, давай не сейчас, пожалуйста…

– Нет, сейчас!!. – она яростно ударила по столу, и в следующую же секунду в ответ раздался звучный короткий хлопок откуда-то из глубины комнат. Все переглянулись.

– Что это?

– А я скажу тебе, что это, – проворчала старушка. – Это твоя Моника опять банки плохо закрыла. Ну не умеет она закручивать, не умеет! Сколько раз я говорила…

Послышался стук, как будто что-то упало на пол.

– Саша! – произнесла Виктория побелевшими губами и опрометью кинулась в кабинет мужа. Все побежали следом. – Саша!.. А-ааа!..

В последовавшей затем кутерьме Гриша мало что сознавал. Помнил только, как повалилась на руки сыну Виктория и как сам он, Гриша, повинуясь какому-то наитию, стянул с себя футболку и с неизвестно откуда взявшейся уверенностью стал перевязывать рану, пытаясь остановить кровь. Прибежала с бинтами Моника. Гриша перевязывал наугад, широко заворачивая бинты через плечо и через туловище. Пальцы вязли в крови. Саша как будто не дышал, но Гриша почему-то знал, что он жив. Появились врачи, громкие и ладные. Бегом закатили носилки в карету скорой помощи и спросили, по-итальянски – кто будет сопровождать? С отцом поехал Герман. Уже из машины он крикнул Грише:

– Присмотри за матерью!