ЛК

Бесконечное однообразие существования, терзаемого этим вопросом, на который нет ответа, привело к истощению разума. Его некогда статичное мировоззрение начало разрушаться, сменившись хаотичным водоворотом противоречивых философских теорий и оставшихся без ответа экзистенциальных вопросов. Вселенная вокруг него заколебалась прямо у него на глазах, легкий ветерок угрожал развеять пыль реальности, которая не надежно держалась на поверхности его существования.

И там, в свой самый мрачный час, на грани полного краха, он наткнулся на фигуру, которая изменила ход его жизни. Это был пожилой человек, его физическая форма представляла собой обветренную оболочку, которая противоречила жизненности его духа. Хотя можно было разглядеть каждую косточку и сухожилие, его слабые ноги поддерживали его с титаническим усилием, в этом человеке было что-то бесспорно пленительное. У этого загадочного незнакомца была безмятежная улыбка, в которой сквозили мудрость и боль.

Таинственный человек был, своего рода, путешественник, который был свидетелем того, как многие жизни рушились под сокрушительным грузом экзистенциальных поисков. То, что исходило от него, было редким и неземным покоем, который неземным образом мерцал вокруг него. Он был воплощением всего, к чему когда-то стремился изможденный молодой человек: просветления, доброты и понимания.

Когда они разлили кипящую воду, он поделился своей историей с мальчуганом. Когда-то он был человеком, одержимым стремлением к истине, во многом похожим на него. Его безжалостная одержимость стоила ему всего: любви, семьи и даже здоровья. Но потом он встретил мудрую женщину, которая дала ему ключ к свободе из его добровольной тюрьмы.

Видишь ли, мой юный друг, мягко сказал он, – истинная мудрость приходит не от бездумного стремления, а от развития и интеграции знаний и эмоций, интеллекта и сопереживания. Она заключается в понимании того, что в поисках истины человек должен быть готов отпустить именно то, за чем он гонится. Баланс заключается в принятии ограничений нашего восприятия и принятии бесконечной непредсказуемости существования. Все кончено, мы достигли нашего предела, мы за пол часа способны уничтожить все живые организмы живущие на суше. Зачем ждать этого момента? Рано или поздно опустошив свои мысли ты придешь к этому. Лет через десять или двадцать.

Сколько тебе сейчас?

Парень с трепетом обдумывал слова мужчины. Он понял, что продолжение его нынешнего пути безжалостных расспросов приведет только к краху. Вняв совету, он решил избавиться от своей навязчивой идеи. Как будто с его плеч свалился огромный груз. Он ощутил удивительную ясность, которой никогда раньше не испытывал.

Мы беспомощны.

Où sont-ils

В начале была тьма. Огромная, неизмеримая, чернота, которая поглощала каждую мысль, каждое чувство и каждый вздох прежде, чем они успевали начаться. Кружась в этой тьме, зашевелилась бесконечно малая частица жизни, мыслеформа, которой предстояло стать человеком. Это существо не стремилось быть живым, поскольку ему еще предстояло познать существование; скорее, оно подчинилось неизбежному притяжению творения, этой самой хрупкой и могущественной из сил, связывающих вселенную воедино.

Человек, который познал бы себя настолько глубоко, что проследил бы дугу своего развития вплоть до ее изначальных истоков, плавал в утробе своей матери, окутанный теплой, мерцающей тьмой. Здесь, подвешенный в коконе зарождающейся жизни, он ничего не знал ни об испытаниях, которые принесет ему существование, ни о сокрушительном однообразии, которым оно будет пропитано. Он выковал себя внутри этой куколки, тщательно формируя человека, которым ему предстояло стать.

Выйдя из тела своей матери, скользкого от жидкостей его творения, пустой холст души начал заполняться, штрих за штрихом, болью и чудом существования. Воздух, который он глотал, становился сутью его души, и с каждым вздохом абсолютная темнота его концепции превращалась в сияющую светотень мирской жизни. Крича, воя, он объявил о своем прибытии первобытным заявлением, которое еще долгие годы будет эхом отдаваться в его памяти.

В безопасной гавани своей семьи человек расцвел. Шли годы, его глаза становились острее, руки ловчее, а его разум, некогда бурлящий вихрем возможностей, выкристаллизовался в уникальное сочетание переживаний, которые сформировали его личность. По мере того как он рос, росла и любовь, окружавшая его, и он стоял во весь рост, закутанный в кокон привязанности, который казался непроницаемым, почти вечным.

Любимый своей матерью, чья привязанность разливалась по нему, как мед, согревая его душу своей липкой сладостью, и восхищаемый отцом, чья гордость набрасывалась на его плечи подобно мантии, он был бьющимся сердцем их семейного триптиха, каждый из которых неразрывно переплетался с другими. Мир видел в них маяк единства, маяк, который стал символом всего, что было успешным в их жизни. И был успех, свидетельство их единства перед лицом обезумевших толп и грохочущих жизненных бурь.