ьльль

(Прим. ред.: в указанных строках Евангелие от Матфея говорится: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.»)

Когда Бог сказал мне, чтобы я позвонил своим адвокатам и отменил ревизию в Korn, я чувствовал, что он хочет большего. Я говорю не о звонке юристам, я говорю о звонке Джонатану.

Я разговаривал несколько раз с некоторыми из моих партнёров по группе, с тех пор как я покинул Korn, но не со всеми из них. Вскоре после того, как я был спасён, Дэвид позвонил мне и сказал, что он очень гордился тем, что я сделал, и это заставило чувствовать меня лучше. Несколько месяцев спустя скончался отец Fieldy, и я пришёл на похороны. Когда я был там, я встретил Fieldy и у нас появился шанс заключить мир.

В тот момент уже прошло достаточно времени с того момента, как я с Джонатаном обменялись множеством неприятных слов через прессу. Когда я встретился с ним, я извинился перед ним за все те глупые вещи, которые я сказал через прессу. И он сделал то же самое. Это было потрясающе. Коротко, но в точку.

Аналогично, мне долгое время не удавалось поговорить с Munky с тех пор, как я покинул группу, из-за чего я всё время чувствовал себя плохо. Когда я уходил из Korn, я был весьма уверен, что Манки чувствует, как будто я бросил в первую очередь его. Он и я были крепко связаны, особенно с тех пор как мы записывали и сочиняли все гитарные партии вместе и мы были двумя основными примирителями во всех спорах. Примерно в то же время, когда я позвонил Джонатану, я также отослал Манки несколько электронных писем, в которых извинялся за то, что я покинул группу и избрал этот путь. Он мне ответил, что он любит меня и прощает меня. Это заставило меня чувствовать себя хорошо, потому что я действительно скучал по нему, когда я ушёл из группы.

Из разговоров с ними и другими людьми, я услышал, что эти четыре парня стали гораздо ближе друг к другу, чем были когда-то. Видимо шок от того, что я покинул группу, заставил их сблизиться вместе. Я рад этому, и я очень рад, что у них всё получилось.

Глава двенадцатая Я ПРОХОЖУ ЧЕРЕЗ АД СНОВА

Когда я достиг мира со своими родителями и Korn, я почувствовал, что я готов пойти в студию и наложить вокал на песни, которые я написал. Но как бы там ни было, я быстро понял, что пение дастся мне гораздо более тяжко, чем я предполагал. До того, как я был спасён, я был очень неуверен в своём голосе, но я скрывал эту свою неуверенность за наркотиками и алкоголем. Теперь я был полностью трезв и у меня не было большой уверенности, что у меня всё нормально получится с пением. Я так сильно старался идеально исполнить песни, что я перестал позволять Богу делать это через меня. Я забыл, что всё происходящее уже не было обо мне, но я продолжал делать это: думать только о себе. Я по-прежнему пытался быть рок-звездой.

Мне совсем не помогло то, что большие, тёмные тучи депрессии, которые приходили и уходили из моей жизни, снова вставали передо мной на большом пути. Хотя я в течение многих месяцев чувствовал, как моя депрессия вырисовывается на горизонте, это всё ещё не затрагивало мою жизнь на ежедневном основании. Но я должен был предвидеть, что это только вопрос времени, и что, как оказалось, мои вокальные записи подтолкнут меня обратно к темноте и сомнениям.