Лобачевский

Иван Ермолаевич Великопольский, доверенное лицо по продаже имений Варвары Алексеевны, выслал деньги на покупку Беловолжской слободки. Однако деньги выслал не все — остальные двадцать тысяч пообещал отдать позже. Откуда было знать Варваре Алексеевне, что брат ее проиграл эти двадцать тысяч в карты. Отдавать их и не собирался, хотя и заверял в каждом письме, что, дескать, не извольте беспокоиться, все будет в порядке. А на самом деле он даже рассчитывал занять у Лобачевских, так как проигрыш был крупный и Великопольскому не удалось расплатиться.

Беловолжскую слободку купили в рассрочку. Николай Иванович верил на слово старому приятелю, а теперь родственнику Ивану Ермолаевичу. Честь дворянина…

Лобачевский начал с того, что продал царский перстень с бриллиантом, прикупил мельницу, кровных мериносовых овец, выстроил деревянный дом. Им овладело какое-то неистовство. Он надумал развести большой фруктовый сад, выписал саженцы сибирского кедра, возвел прекрасную оранжерею, теплицы, занялся устройством искусственного орошения. Флигель к дому, великолепные амбары, каретники, конюшни, каменная рига, овчарня… Сад соединил с усадьбой дома плотиной.

Хозяйство следует вести на научной основе. Он вступает в Казанское экономическое общество, становится самым активным его членом. Он добивается того, чтобы университет давал и сельскохозяйственное образование. Он ведет целую полемику с маститыми экономистами по вопросу, на каком факультете поставить такое образование.

Да, он ничего не умеет делать вполсилы. С головой погружается в изучение экономической литературы. Пора, пора отказаться от дедовских методов земледелия!.. Во всем должна быть рационализация.

Он скупает гуано для удобрения почвы. С гор бегут ключи. Их можно задержать, соорудив еще одну плотину. Образуется водохранилище. Здесь следует выстроить водяную мельницу. Он изобретает свой способ наковывать мельничные жернова. Оказывается, он прирожденный агроном. Со всех концов Руси в экономическое общество присылают семена. Лобачевский на своих участках производит опыты с семенами, выращивает таинственную культуру му-сюй, заменяющую якобы люцерну. Семена му-сюй привез из Китая Дмитрий Сивиллов.

В любой науке есть свои исходные постулаты. Лобачевский пишет наставления для сельских хозяев, призывает их порвать с рутиной. Каждый должен вести метеорологические наблюдения, получить агрономическое образование, применять удобрения.

Замыслы большие. Как жаль, что Николай Иванович не изучил агрономию до покупки Беловолжской слободки! Земля — камень, глина. Ничего не родит. Но отступать поздно. Соседи посмеиваются: «Вот что значит много-то ума! Ум-то за разум и зашел». Николай Иванович — председатель Экономического общества. Он не имеет права бросить дело в самом зародыше. Рутинеры рано смеются. Вот выведены в парниках небывалые по величине огурцы, поднялась кедровая рощица. Однако главная надежда на мериносов.

Соседи-помещики, наконец, посрамлены: за ycoвершенствования в обработке шерсти Московское общество сельского хозяйства награждает Николая Ивановича серебряной медалью! Это уже реальные результаты.

Он делает доклады о посеве хлебных и технических культур, о том, как хранить зимой картофель, о способах кормления скота, об устройстве водяных мельниц. Кстати, о плотинах и мельницах. Удержать бегущие с гор ручьи не удалось: кирпичную плотину прорвало. Но он не унывает — сооружает новую, вкладывает во все это массу денег. Ему верят в долг.

Есть ли какой-нибудь смысл в занятиях Лобачевского сельским хозяйством? Может быть, просто увлечение? Но увлечение не может длиться целых пятнадцать лет.

За какое бы дело ни брался Лобачевский, он оставался верен своей жизненной философии: всюду быть пионером, прокладывателем новых путей. Так и в сельском хозяйстве. Он мыслил слишком большими категориями, и по отдельным неудачам строго судить его нельзя. Он создал один из лучших в России университетов, создал целиком, начиная с учебных программ, методики преподавания, вопросов воспитания, подготовки профессоров, выпуска «Ученых записок» и кончая строительством необыкновенного размаха, устройством библиотеки, обсерватории, кабинетов. Каждый архитектурный проект выношен в его голове, каждый кирпич, каждая плита уложены почти его руками. А сколько потрачено драгоценного времени! Только в одном 1839 году строительный комитет заседал сто двадцать пять раз! Лобачевский всегда выслушивает своих товарищей, советуется с ними, не считает себя непогрешимым. Он был ректором-строителем. Великим строителем. По изяществу отделки каждой мелочи как в воспитании студентов, так и в строительных работах его можно было бы уподобить искусному стеклодуву, вдыхающему жизнь, свое воображение в аморфную пенящуюся массу.