Лобановский

После второго места нашей команды на чемпионате Европы одним из тех, кто не оказался подверженным состоянию эйфории, был, как ни странно, главный тренер сборной СССР. Разумеется, Лобановский был рад результату, поздравлял и хвалил игроков. Но спустя несколько дней после возвращения из ФРГ он сам сказал мне, что игра советской команды в ФРГ и показанный там результат — «витрина, красивая и броская, за которой пока полупустые полки». Судя по всему, опустела и витрина. Нас в течение десятилетий приучали к мысли, что успехи советского спорта на Олимпиадах и чемпионатах мира прочно базируются на замечательном физкультурном движении в стране, на широкой основе развития того или иного вида спорта. «От массовости к мастерству» — этот лозунг, выцветший от времени, до сих пор висит на некоторых стадионах. Когда выяснилось, что массовое физкультурное движение — полнейшая «липа» (большинству людей просто негде и не в чем заниматься физкультурой для здоровья), что практически в любом виде спорта внимание — и моральное (кто до недавнего времени вспоминал действительно бедствующих ветеранов?), и материальное (зарплата детского футбольного тренера в полтора раза ниже зарплаты уборщицы в московском метро) — уделяется только действующей элите, то в высшей спортивной политике... ничего не изменилось. Успех всё спишет. Когда победа следует за победой (как в хоккее), начинаем вяло вспоминать, что не совсем у нас всё в порядке с детским инвентарём, катков маловато, формула чемпионата могла быть лучше. Когда происходят неудачи (как в футболе), следуют, прежде всего, оргвыводы и шумные рассуждения о том, что царит у нас полнейшая организационная неразбериха, что полей не хватает, календарь чемпионатов безобразный, судейство плохое... И в том и в другом случае всё остаётся по-прежнему. Ничего не меняется. У нашего футбола, полагаю, нет никаких оснований претендовать на место под солнцем. Он находится там, где и должен находиться, — на своём месте. Возможны лишь спорадические вспышки, локальные успехи, и даже не успехи, а удачи. Случайные, а не закономерные. Зависящие только от сверхусилий небольшой группы футболистов и тренеров. Было бы противоестественно, если бы нам постоянно удавалось опережать такие футбольные державы, как ФРГ, Италия, Голландия, Англия. У них — футбольная индустрия, мощная и отлаженная, у нас — кустарная лавочка, в которой заняты в основном тем, как бы не упустить приносящее относительный доход место.

Искажённое ненавистью лицо, горящие глаза, крик... Мне даже не поверилось вначале, что это Эдуард Малофеев. Он вскочил со своего места в предпоследнем ряду зала для заседаний коллегии Госкомспорта СССР, в котором проходил исполком Федерации футбола СССР, задал два вопроса («Возможно, неверным был тренировочный процесс?» и «Почему сдал Заваров?») и потребовал от Лобановского покаяться. Кричал Малофеев так громко, что я, сидя рядах в пяти впереди него, непроизвольно пригнул голову. Лобановский сначала сказал, что опоздавшему Малофееву он уже данные им ответы на эти вопросы переводить на белорусский язык не собирается, а потом резонно заметил, что каяться лучше всего в церкви. Тогда Малофеев вышел на трибуну. «Обязательно нужно каяться. К кающемуся человеку определённые симпатии есть», — сказал Малофеев.

Накануне исполкома на тренерском совете Малофеев пытался донимать Лобановского: «А какую бы оценку вы поставили команде за игру в Италии?» — «Поскольку результата не добились, то “двойку”», — ответил Лобановский. «А я бы, — Малофеев сделал паузу, торжествующе оглядев аудиторию, — кол!»

На месте Лобановского я вообще бы не пришёл на состоявшиеся в середине июля 1990 года заседания тренерского совета и исполкома Федерации. Зачем, для чего? Чтобы в очередной раз услышать оскорбления в свой адрес? Их было достаточно за его тренерскую жизнь. Уровень «дискуссии» на заседаниях заметно походил на обмен мнениями среди болельщиков, собирающихся у огромных турнирных таблиц в разных городах страны: «Не того взяли... Не так держали Лэкэтуша... Не там разместились... Не тех поставили против Аргентины... Сколько заплатили?.. А Черенков был бы лучше...»

Глава 16 «НАЗНАЧЕННЫЕ ВРАГИ»

С лёгкой руки не всегда добросовестно пишущей братии, Бышовец и Малофеев были зачислены во «враги Лобановского». Впрочем, самому Лобановскому не было никакого дела до соперничества с кем-либо — тем более с Малофеевым и Бышовцем. Да и с Бесковым — тоже, хотя в Советском Союзе, на мой взгляд, у Лобановского на протяжении всех лет его тренерской карьеры был только один принципиальный оппонент и только один равный ему в профессиональном отношении специалист — и именно Бесков.

Лобановский занимался строительством своих команд. Держал, конечно, в уме перед игрой с тем или иным клубом информацию о том, что тренер соперника может предложить на поле, исходя из своего видения и понимания футбольной игры, но — не более того.