Лобановский

«Динамо» повело в счёте — румын Флориан Чернат вколотил мяч в ворота с близкого расстояния. Потом динамовцы пропустили от Андрея Демченко. Югослав Горан Гавранчич в начале второго тайма вывел Киев вперёд, а на 74-й минуте Валентин Белькевич красивым, поверх «стенки», ударом забил со штрафного, назначенного за снос нигерийца Лаки Идахора, третий гол. Чернат, Гавранчич, Идахор, а ещё венгр Ласло Боднар, румын Тибериу Гиоане, болгарин Георгий Пеев — легионерский молодняк, найденный селекционной группой киевского «Динамо», пришедший в команду «сырым», а у Лобановского заигравший так, что к его представителям стали пристально приглядываться западноевропейские клубы.

«Металлург» между тем не собирался просто так отказываться от возможного донецкого бонуса. Сразу после гола Белькевича запорожцы забили свой гол. Арбитры его не засчитали, зафиксировав (последующий видеопросмотр подтвердил справедливость принятого решения) офсайд.

Обстановка накалилась. С трибун на поле полетели пластиковые бутылки — пустые и с водой. Игру на некоторое время пришлось остановить. Температура воздуха — двадцать градусов. На город с юга надвигался грозовой фронт. Резкое понижение атмосферного давления перед дождём. На проблемы с самочувствием жаловались даже вполне здоровые люди на трибунах. «Ощущение было такое, — говорил после матча один из болельщиков, — будто мозги вдавливает в переносицу».

«Металлург» наседал. Лобановский принял решение о тактической замене, позволившей бы его команде перевести в конце матча дух. Тренер повернулся к администратору: «Чубаров, Несмачного давай...» Защитник Несмачный быстро переоделся и заменил Юрия Дмитрулина. Арбитр показал, что добавил четыре минуты. И вдруг раздался крик Анатолия Демьяненко, ассистента Лобановского: «Васильич, что с вами, Васильич?!..» Рядом с Лобановским сидели Демьяненко и Михайличенко в спортивных куртках и Игорь Суркис в пиджаке с эмблемой клуба.

На скамейке произошло следующее. Лобановский привалился к спинке, побледнел, глаза закатывались. «Игоревич!» — закричал Чубаров. Мгновенно подскочил доктор команды Владимир Игоревич Малюта и сразу же ухватил Лобановского за подбородок, пытаясь открыть ему рот и высвободить язык. С трудом, но сделать ему это удалось. Лобановский резко вдохнул воздух, словно вернулся «оттуда»: «А-а-ах!..» Непонимающе осмотрелся вокруг: что происходит, где я?.. Малюта нашатырём протёр ему виски. К скамейке подъехала машина «Скорой помощи». Давление 230 на 120. Матч закончился. Малюта и доктор «Скорой» настаивали на немедленной госпитализации. Хотели положить Лобановского на носилки и внести в машину. А он уже пришёл в себя. Встал. Его поддерживали. Лобановский, судя по всему, не сомневался, что из этой ситуации выкарабкается, как выкарабкивался из многих других, — могучий организм, успешно до сей поры сражавшийся с различными напастями.

Вот и сейчас... Он доберётся до аэропорта, окажется в самолёте, часа через полтора — дома. А там и стены помогут... Там Ада возьмёт за руку и скажет: «Дедуленька, всё будет в порядке. Мы с тобой». Главное — домой. «Я еду домой. — Слова стоили ему большого напряжения. — Всё! Едем в аэропорт и летим домой».

Бледный Игорь Суркис, обладающий интуицией потрясающей силы, первым, похоже, на фоне всеобщей растерянности осознал, что происходит — лететь нельзя ни в коем случае, не довезти: «Валерий Васильевич, ничего страшного, надо ненадолго подъехать в больницу, самолёт будет нас ждать. Команда улетит другим. Вам нормализуют давление, всё, что нужно, сделают. Как только почувствуете себя лучше, мы тут же полетим. Надо будет полежать немного, — полежите...» Игоря Лобановский послушался.

Минут за пятнадцать до конца матча Игорь Михайлович, увидев, как резко ухудшаются погодные условия — небо стало неожиданно темнеть, поднялся сильный ветер, с северо-запада надвигалась огромная грозовая туча, — предложил Лобановскому немедленно отправиться на аэродром, чтобы успеть вылететь в Киев — самолёт был уже наготове. «Что вы, Игорь Михайлович? — удивился Лобановский. — До конца матча ещё целых пятнадцать минут. С этим шутить нельзя». «Как знать, — говорит Игорь Суркис, — если бы я настоял на своём, сумел убедить Валерия Васильевича уехать со стадиона, не дожидаясь завершения игры, может, и не произошло бы то, что произошло». Всё это, понятно, из области предположений.