Лобное место. Роман с будущим

Я не стал напоминать ему, что это не он, а я «угадал с декорациями». Времени у меня и вправду не было, мы в лифте спустились в фойе отеля и, не выходя на улицу, крытым переходом проехали на движущейся, как в аэропортах, дорожке в соседнее здание. Закоев на ходу объяснил, что такими переходами он соединил все двенадцать корпусов, чтобы в любую погоду – морозной зимой, в дождь или в августовскую жару – можно было спокойно курсировать по всей студии.

Здесь, в соседнем корпусе, было два больших павильона и несколько небольших студий с раздвижными стенами, мини-софитами и другими осветительными приборчиками, названий которых я не знаю. С помощью раздвижных стен пространство студии можно было разделить на несколько секторов, кабинетов или репетиционно-съемочных площадок. Как я тут же понял, в этой студии располагалась если не вся съемочная группа кинофильма «Их было восемь», то хотя бы часть ее; всюду – на столах, на шкафу и даже на стульях – лежали и висели советские газеты 1968 года с аршинными заголовками «ОДОБРЯЕМ БРАТСКУЮ ПОМОЩЬ ЧЕХОСЛОВАЦКОМУ НАРОДУ», а на стенах висели фотографии молодых участников демонстрации на Лобном месте – Горбаневской, Литвинова, Делоне, Бабицкого, Богораз, Дремлюги, Виктора Файнберга и даже восьмой участницы Татьяны Баевой, хотя она, как известно, заявила, что попала на Красную площадь случайно, и не была репрессирована.

Но в тот сектор, где Акимов репетировал с актерами, мы, конечно, не зашли, а остановились в соседнем у большого, в полстены, монитора. И я впервые увидел Акимова в роли не оператора, а режиссера. Вообще-то, на кинопробах есть два метода отбора актеров. Одни режиссеры актерам ничего не подсказывают, не репетируют и не поправляют, а дают им минутный диалог из сценария и смотрят, что актер сам, от себя может принести в эту сцену. А другие, наоборот, тратят на каждого актера по полчаса, чтобы понять, что они могут из этого актера или актрисы вытянуть и слепить. Акимов, я увидел, добавил к ним свой, операторский метод – ходил вокруг актера и актрисы, наклонялся от них то глубоко влево, то вправо и, зажмурив один глаз, смотрел, как они будут выглядеть на экране. Между тем актеры буквально гнали свой текст, невольно косясь на него если не глазами, то мысленно, эмоционально.

Следователь Акимова: Вы пришли на Красную площадь один?

Литвинов: Я отказываюсь отвечать.

Следователь Акимова: Была ли договоренность с другими подсудимыми о времени и месте встречи?

Литвинов: Не было.

Следователь Акимова: Почему вы выбрали именно Лобное место?

Литвинов: Основные мотивы: отсутствие движения транспорта, и Красная площадь – это подходящее место для предания гласности обращения к правительству.

Следователь Акимова: Кто выбрал место и время?

Литвинов: Я отказываюсь отвечать.

Следователь Акимова: Когда в последний раз перед двадцать пятым августа вы виделись с каждым из подсудимых?

Литвинов: Не помню и отказываюсь говорить о других.

Следователь Акимова: Была ли между вами предварительная договоренность?

Литвинов: Не было.

Следователь Акимова: Выходит, то, что вы с ними оказались на площади в одно и то же время, это случайное совпадение?

Литвинов: Думаю, что это не случайное совпадение.

Следователь Акимова: Как же так?! Вот вы физик, должны рассуждать логично. Если это не случайность, значит, была договоренность.

Литвинов: Нет, это не противоречит логике. Я могу изложить несколько иных возможностей. Например – я не утверждаю, что так было, но возможен следующий вариант: некое третье лицо сообщило и мне, и остальным о том, что двадцать пятого готовится демонстрация. Мы могли там встретиться без всякой предварительной договоренности, но в то же время не случайно.

Следователь Акимова: Если бы вы были один, вы бы все равно пошли?

Литвинов: Безусловно.

Следователь Акимова: Чем же вы объясните, что оказались двадцать пятого именно в двенадцать часов на Красной площади?

Литвинов: По-моему, это не имеет отношения к существу дела.

Следователь Акимова: Вы должны быть заинтересованы в выяснении всех обстоятельств дела, а вы все время отказываетесь отвечать.

Литвинов: Я не вижу ничего предосудительного ни в моих действиях, ни в действиях других подсудимых.

Следователь Акимова: Если вы не видите состава преступления, то тем более непонятно, почему вы не хотите говорить о них.

Литвинов: Потому что вы считаете их преступными, я не хочу вам помогать.

Следователь Акимова: Но я спрашиваю о ваших поступках.

Литвинов: Я отказываюсь говорить о себе то, что может служить отягчающим обстоятельством для других.

Следователь Акимова: Вы держали в руках плакат. Откуда он появился?