Лобное место. Роман с будущим

Между тем Лариса ловко сняла с шампуров карские шашлыки и на двух тарелках подала на наш столик. За горлышко подняла пустой водочный графинчик:

— Еще?

— Нет, спасибо, — сказал я. — А есть наршараб?

— Конечно, сейчас принесу.

Она ушла, а я сказал Алене, но так громко, чтобы слышали эти типы за соседним столиком:

— А вы знаете, почему эти шашлыки называются «шашлыки по-карски»?

Алена, конечно, изумилась моему повышенному тону, но я продолжал:

— В восемнадцатом веке Карс был столицей Армении. Во время Крымской войны наши взяли Карс, но потом отдали Турции и ушли, а с собой унесли только рецепт этого шашлыка. Здесь ведь не только баранина. Смотрите, тут на шампуре мясо чередуется с почками, маринованным луком и помидорами. Поэтому мангал так шипел. Вообще-то, этот шашлык едят с соусом ткемали, но я люблю гранатовый соус «наршараб». Попробуйте…

Соседи индифферентно отвернулись, но я уже понял, чем это может кончиться, и громко позвал официантку:

— Лариса! Будьте добры, нам еще двести!

— Уже несу, — отозвалась Лариса.

— Зачем? Вы что?! — испугалась Алена.

Но я под столом снова наступил ей на ногу:

— Вам в туалет? Женский на втором этаже… — И, наклонившись через стол, положил перед ней два номерка от наших плащей, сказал совсем тихо: — Быстро возьмите плащи и ждите меня у гардероба.

Кажется, Алена стала меня понимать если не с полуслова, то с двух слов. Взяв номерки, она встала и, хмельно покачнувшись, пошла из ресторана. Я видел, какими взглядами смотрели на ее плывущие бедра эти два типа за соседним столом. Впрочем, не только они. Просиди мы тут еще десять минут, Вахтанг Кикабидзе в «Мимино» возглашал бы уже совсем другое женское имя…

Тут Лариса принесла новый графинчик с водкой, поставила на наш столик. Я аккуратно подсунул под этот графинчик красную десятку с портретом Ленина и вопросительно посмотрел Ларисе в глаза. Она утвердительно кивнула.

— Пойду позвоню, пока девушки нет, — сказал я громко и направился к выходу. По дороге, скосив глаза, заметил, как оба эти гэбиста посмотрели сначала на меня, а потом на наш столик. Но нетронутые шашлыки и — самое главное — полный графинчик с водкой их успокоили: кто же сбежит от водки и шашлыков?

Выйдя из ресторана, я бегом припустил с четвертого этажа на первый, едва не сбив по дороге Гусмана и Ибрагимбекова, которые вышли из Белого зала на втором этаже и поднимались в ресторан. Конечно, я должен был, просто обязан был сказать им, что в качестве компенсации за «девушку, которую увел из стойла» угощаю их водкой и шашлыками, оставленными за нашим столиком. Но я так спешил, что не сделал этого, о чем сожалею до сих пор…

Алена с двумя китайскими плащами в руках стояла у выхода на Васильевскую улицу.

— Нет, не сюда! — Я схватил ее за руку и потащил налево, к боковой двери из Дома кино.

Даже если эти гэбэшники спустятся за нами вдогонку, они первым делом выскочат на Васильевскую. А мы — коридором, мимо кабинета директора Дома кино — вышли к парадному входу Дома и оказались на Второй Брестской. По ней, от Белорусского вокзала вниз к Садовому кольцу, даже тогда, в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом, катил поток машин. Я поднял руку, но как ни странно, ни один частник не остановился. Видимо, у них в шестьдесят восьмом это было не принято. Мне, однако, некогда было ждать такси, эти гэбэшники могли выскочить за нами в любую минуту. С поднятой рукой я сошел с тротуара на мостовую, преградил дорогу белой «Волге» с красным санитарным крестом на верхнем, на крыше, фонаре и, даже не спрашивая молодого водителя, распахнул заднюю дверцу.

— Алена, садитесь!

— Куда?! — заорал на меня водитель, удивительно похожий на кота Матроскина из мультфильма про Простоквашино.

— Десять рублей! — и я вслед за Аленой сел в машину. — Быстро на Новокузнецкую, двадцать семь!

— Ну, другое дело… — При словах «десять рублей» хамство водителя сняло как рукой и он тронул машину.

Когда с Васильевской мы сворачивали на Фучика, я оглянулся и увидел, как из Дома кино выскочили два гэбиста и стали растерянно озираться по сторонам.

12

Новокузнецкая улица и в наше время, в две тысячи четырнадцатом, выглядит не по-московски тихой и провинциальной. Хотя если знать, что она была главной улицей в Кузнецкой слободе, изначально здесь жили не самые тихие люди. Днем они ковали кольчуги, сабли, серпы и подковы, а к ночи прикладывались к медам и брагам. Позже, в XVII–XIX веках, тут появились богатые особняки Целибеевых, Бахрушиных и Татищевых, доходный дом Брокша, а в советское время, после ликвидации буржуев, один из них, дом Бахрушиных супротив деревянного храма Спаса Преображения на Болвановке, заняла Прокуратура Москвы. Позже, после ликвидации ликвидаторов, то есть в наше время, в особняке Бачуриной у станции метро «Павелецкая» находился «Дом приемов ЛогоВАЗа» Бориса Березовского. Если бы сейчас, в шестьдесят восьмом, я рассказал ему, полунищему двадцатидвухлетнему выпускнику Лесотехнического института, про его фантастический взлет и страшную гибель, он бы счел это бредом сумасшедшего…