Лобовая атака

Мотоцикл остановился, и немцы бросились окружать Олю, заметавшуюся между лавочками и деревьями. Она споткнулась и упала, ударившись той же коленкой. Один из немцев мгновенно оказался рядом, схватив несчастную поперек туловища, и потащил к мотоциклу. Второй немец, держа в руках автоматы, громко ржал и выкрикивал какие-то непонятные слова.

Руслан выдернул из рукава дедовский кинжал и в мгновение ока оказался за спиной солдата с автоматами. Одним движением чеченец вздернул голову жертвы вверх, и тут же острый кинжал скользнул по горлу врага.

Отшвырнув в сторону солдата, из горла которого хлестала кровь, Руслан бросился на второго врага. Немец держал девушку, чуть отклонившись назад. Горец схватил его за воротник, подставил колено под поясницу и рванул тело солдата на себя. Тот мгновенно опрокинулся на спину, теряя равновесие. Омаев подставил кинжал, и немец всем своим весом буквально насадился на острый клинок. Он захрипел, отпустил девушку и упал набок.

Омаев выдернул оружие, вытер его о полу немецкого мундира и только теперь увидел наполненные ужасом глаза Ольги. Девушка сидела, зажав рот рукой, с абсолютно белым лицом, и переводила взгляд с корчившегося немца с развороченным горлом на другого, который дергался и выгибался, лежа на спине. Омаев не попал в сердце, и враг бился в агонии.

Спрятав клинок обратно в рукав пиджака, Омаев схватил автомат, из второго выдернул рожок, сунул его за голенище сапога и потянул девушку за руку.

– Уходим, Оля, быстрее! Уходим!

Ему пришлось чуть ли не волоком тащить девушку по траве. Потом он подхватил ее на руки и понес в дальний конец двора, где за второй аркой были разрушенные дома и большие полуразбитые подвалы, в которых можно было затеряться. Оля стала вырываться, она встала на ноги, размазывая слезы по грязному лицу. Теперь на нее напала истерика. Руслан хотел ее успокоить, но за спиной раздались крики на немецком. Он обернулся и увидел офицера и трех солдат – гарнизонный патруль.

Офицер показал на молодых людей, один из солдат поднял автомат и дал короткую очередь. Омаев мгновенно присел, сбив с ног еле стоявшую Ольгу. Дернув затвор своего «шмайсера», он, не целясь, дал очередь по двору. Патруль тут же разбежался в разные стороны, укрываясь за старыми вязами.

Руслан поднялся и снова потянул за собой девушку. Теперь Оля вскочила на ноги как ужаленная, она бежала рядом, перепрыгивая через большие камни. Пули свистели над ними, несколько из них ударилось в ближайшую стену, но танкист с девушкой бежали до тех пор, пока не достигли большой ямы и не смогли спрыгнуть по куче битого кирпича вниз. Руслан снова поднял автомат и дал длинную очередь назад, чтобы отбить охоту у преследователей приближаться. Выбросив пустой рожок, он на бегу стал вставлять в автомат полный.

– Сюда, – крикнула девушка, хватая его за рукав и увлекая в темный провал подворотни.

Они скатились по рыхлой земле, сразу очутившись в мрачном подземелье, пахнувшем протухшей водой и крысами. Еще с полчаса они бежали по щиколотку в вонючей воде, крысы разбегались из-под ног. Руслан мысленно похвалил Олю, что она не боится этих грызунов.

Наконец Оля потянула его куда-то вверх, они лезли, падали, обдирая колени, по куче битого кирпича, какого-то хлама, досок, пока впереди не показалось солнце. Наверху девушка обессиленно упала, уронив голову на руки, и осталась лежать, шумно, с всхлипами дыша. Руслан опустился с ней рядом, положил автомат и, настороженно оглядываясь, стал гладить Олю по волосам:

– Все хорошо, Оля, все позади… не бойся…

– Как же я испугалась, – снова заплакала девушка, и ее плечи стали сотрясаться от беззвучных рыданий.

«Совсем ребенок, – подумал Руслан, гладя ее по голове. – Она ведь совсем еще девочка, а уже такие испытания! Ненавижу фашистов! Убивать буду! За таких вот девочек!»

Комната, в которой поселили Омаева, была едва ли не единственным целым помещением в разрушенном бомбежкой доме. Но снаружи понять, что внутри осыпавшегося дома есть относительно целое помещение, было невозможно. Да и соваться в эти руины без особой нужды никто не станет. Того и гляди рухнет стена и придавит. Но для Омаева и подпольщиков это было не столько риском, сколько гарантией, что сюда не сунутся ни немцы, ни искатели поживы.

Попасть в эту комнату можно было и через дверь, и через пролом в полу, заложенный досками. Единственные два окна снаружи завалены битым кирпичом обвалившихся верхних этажей, но на всякий случай они еще и плотно занавешены толстыми кусками старого брезента. Кровать с матрацем и подушкой, стол, ведро с водой, закрытое сверху листом фанеры, два стула. Несколько свечек, спички и простая посуда на столе – кружка, тарелка, ложка, столовый нож и кастрюля с крышкой, чтобы уберечь запасы еды от мышей и крыс.

– Вот, теперь это твое жилье, – обвел рукой комнату Федор Акимович. – До тех пор, пока тебе есть необходимость оставаться в городе. Но соваться наружу тебе пока не надо, пусть все уляжется. Шутка ли, устроил тут такую войну, немцы до сих пор успокоиться не могут. Переполошились все.