Locus Solus

Мальчик часто приходил выплакаться к старому музыканту, находя у него ласку и утешение. Возмущенный Васкоди решил забрать Ноэля с собой, подумав, между прочим, что непосредственность ребенка поможет ему привлекать зрителей. Грубый отец с радостью согласился на это предложение и без единой слезинки расстался с мальчиком, в тот же день отправившимся в путь со своим спасителем.

Радуясь своей новой жизни, которую он невольно сравнивал с оставшимся в прошлом адом, Ноэль научился у старика нескольким веселым танцам под гитару, от чего их скудные доходы несколько увеличились.

Васкоди пытался приобщить мальчика и к пению, но обнаружил в нем полное отсутствие вокальных способностей. Ноэля интересовало нечто другое, и когда какой-то бродячий фокусник преподал ему основы прорицательства, он в дальнейшем усовершенствовал это искусство на свой манер.

Мало-помалу растаял и второй капитал Васкоди. Третий сеанс принес ему средства для относительного благоденствия на значительное время.

Однако вскоре, с наступлением первых холодов рано пришедшей зимы, старик, чей голос так и не утратил чистых волнующих ноток, умер, дожив почти до ста лет. Он оставил Ноэлю, помимо недавно полученной суммы, и последний из четырех драгоценных металлических рулончиков графа Руольца.

Опечаленный Ноэль со страхом смотрел, как уходит от него его благодетель и единственный друг. Содрогаясь от рыданий, он один, совершенно один проводил тело старого музыканта на кладбище…

Нетвердыми шагами, исполненный боли и отчаяния, он вернулся в комнату, где испустил последний вздох его дорогой друг. Отныне Ноэль был предоставлен сам себе. Годом ранее, когда вместе с Васкоди они зашли в город, где произошла их первая встреча, он узнал, что отец его умер, подточенный алкоголем.

Мальчик продолжил бродячую жизнь, занимаясь гаданием, а чтобы скрасить одиночество, заводил разных животных, дрессировал их и тем разнообразил свои номера. Так у него перебывали собака, кошка и обезьяна, удивлявшие любопытных зрителей своими способностями к гаданию. Последним его подручным стал Мопс, прошедший незаурядную школу и превзошедший своих, к тому времени уже умерших, предшественников.

Ноэль бережно хранил последний образец металла графа Руольца. В ожидании случая хорошо заработать мальчик на каждом своем сеансе показывал его вместе с подкладкой и коробочкой, вставляя в программу также и короткий рассказ об этом предмете.

В честь нашего прихода Кантрель по-царски заплатил за демонстрацию необычного превращения и заранее выкупил будущее кружево, а Ноэль по этому случаю запасся нужным количеством углей.

Пока подросток рассказывал, разогретый углями металлический рулончик постепенно разросся в коробочке и теперь занимал почти всю ее, продолжая разматываться изнутри.

Ноэлю казалось, что рулончик еще недостаточно развернулся, и он ждал, когда разбухшее кружево упрется во все шесть стенок коробочки. Затем он надел толстые вязаные зимние рукавицы, чтобы не обжечься, снял с углей и раскрыл коробочку, не касаясь ненагревающихся колец, а затем разложил кружево на столе, справедливо полагая, что так оно быстрее остынет.

У каждого из нас вырвался возглас восторга при виде великолепного изделия, сравнимого с самыми дорогими валансьенами. Несмотря на исключительную тонкость, материал его оставался металлом, сверкавшим в свете луны.

Металлическое плетение, которое мы вскоре смогли безбоязненно пощупать, поражало своей чрезвычайной мягкостью, свойственной самым воздушным тканям.

Кантрель снял кружево со стола и преподнес его Фаустине, а она, хоть и казалась смущенной таким роскошным подарком, сразу же примерила его себе на грудь. Кружево великолепно выглядело на розовом фоне купальника, и каждому из нас захотелось еще раз прикоснуться к мерцающему невесомому украшению, теперь уже оставлявшему впечатление прохладного металлического предмета.

Ноэль аккуратно собрал все приспособления, послужившие ему для сеанса — астрономическую книгу, стальной прутик, четки, коробку с соломинками, хрустальный шар, окрашенную в красное соломинку, игральную кость, свод созвездий, лупу, ветку шалфея, пластинку слоновой кости, мольберт, слюдяную коробочку, мешок с углями и уже остывшую подкладку из асбестовой ткани, — уложив их в растяжной короб, водрузил его на спину Мопса и спустил петуха на землю.

Затем подросток сложил свой столик и удалился, не забыв при этом собрать по кругу посыпавшиеся дождем монеты и дружеские слова.

Глядя вслед ему и петуху, Кантрель, получивший от мальчика кое-какие объяснения, раскрыл нам тайну волшебной игральной кости. Ноэль внимательно смотрел человеку в глаза, и в зависимости от того, что угадывал в них — определенный налет твердости или неуверенности, радости или грусти, — он разгадывал и задаваемый в уме вопрос, а затем незаметно встряхивал кость так, чтобы перевести в нужное место скрытый внутри грузик, после чего кость падала требуемой гранью.

Закончив рассказ, Кантрель объявил, что теперь нам известны все тайны его парка, и повел нас к дому, где всю компанию ожидал веселый ужин.