Locus Solus

При внимательном рассмотрении определили, что именно эта ниша была извлечена во время последних раскопок, проводившихся компанией, чьим акционером был Кантрель.

Дальнейшее обследование позволило быстро обнаружить, что отсутствовавшая в нише статуя в момент совершения находки лежала, разбитая на тысячу осколков, под нишей, отброшенная далеко вперед каким-то уже забытым катаклизмом.

Кантрель загорелся желанием заполучить эту старинную вещь, само существование которой придавало легенде немалую толику правды. Смело торгуясь на аукционе, он стал ее счастливым обладателем и установил в своем саду, продержав, однако, сие каменное вместилище пустым в течение шести лет, так как не мог найти статую, достойную по своему возрасту и ценности столь редкостного укрытия, пока оно не было отдано древнему и славному «Объединителю», получившему в нем защиту от ветра и дождя.

Бросив прощальный взгляд на эту двойную достопримечательность, мы последовали за Кантрелем, уже готовым вести нас по поднимавшейся вверх аллее.

Глава вторая

По мере того как мы двигались в гору, растительность становилась все скуднее. Вскоре почва совсем оголилась, и в конце аллеи мы оказались на обширной очень ровной и совершенно голой площадке. Сделав еще несколько шагов мы вышли к месту, где стояло нечто вроде трамбовочного инструмента, напоминавшего по виду бабу или ручной копер, применяемый при укладке брусчатки в мостовую.

Казавшаяся на первый взгляд легкой, хотя и полностью сделанная из металла, баба была подвешена к небольшому светло-желтому аэростату, похожему своей вогнутой по кругу нижней частью на монгольфьер.

Земля под этим предметом имела престранный вид.

На достаточно большой площади там и тут торчали человеческие зубы самых разных форм и цветов. Ослепительно белые рядом с желтоватыми и коричневыми резцами курильщиков. В этом странном скопище находились все оттенки желтого цвета: от легчайших соломенных тонов до самых насыщенных рыжеватых окрасов. Свою лепту в это многоцветье вносили синие зубы — от нежно-голубых до темных, с которыми соседствовало множество черных, бледно-красных и алых окровавленных корней.

Разнообразие форм и размеров зубов, казалось, не имело конца: огромные коренные и чудовищного вида клыки соседствовали с почти незаметными молочными зубами. Ансамбль расцвечивался металлическими отблесками пломб.

В месте, где стоял копер, плотно посаженные зубы одним лишь чередованием цветов образовывали настоящую, пока еще незаконченную картину. Все вместе изображало рейтара, дремлющего в темном подземелье, njмно лежащего на берегу подземного озерца. В плотном облаке, отлетавшем от головы спящего и символизировавшем его сон, собраны были одиннадцать юношей, пригнувшихся в страхе перед неким почти прозрачным воздушным шаром, к которому устремлен был полет белой голубки и от которого на земле оставалась легкая тень, окутывавшая мертвую птицу. Возле рейтара лежала старая закрытая книга, едва видная при слабом свете от факела, воткнутого в пол подземелья.

В этой необычной зубной мозаике преобладали желтый и коричневый цвета. Остальные, менее часто встречавшиеся тона придавали картине живые и привлекательные нотки. Голубка, составленная из великолепных белых зубов, красовалась в позе быстрого и грациозного порыва вперед. Умело подобранные корни обозначали красное перо, украшавшее темную шляпу, брошенную рядом с книгой, или же просторный пурпурный плащ с медной пряжкой из хитроумно расположенных коронок. Из смешанного множества синих зубов были выполнены лазурного цвета штаны, втиснутые в широкие сапоги из черных зубов. Хорошо выделявшиеся на общем фоне каблуки составлены были из зубов цвета лесного ореха, а равномерно расположенные пломбы играли роль гвоздей.

Баба остановилась как раз на левом сапоге.

За пределами картины со всех сторон в полнейшем беспорядке разбросаны были другие зубы, не имевшие никакого живописного вида. Вокруг воображаемой границы, обозначенной по окружности самыми удаленными от центральной части зубами, простиралось пустое пространство, ограниченное шпагатом, привязанным к торчащим на несколько сантиметров из земли тонким колышкам. Мы остановились перед этим неровно натянутым барьером.

Внезапно копер сам собой поднялся в воздух и, пролетев под легким дуновением футов пятнадцать-двадцать, опустился недалеко от нас прямо на потемневший от табака зуб курильщика.

Кантрель махнул нам рукой, перешагнул через шпагат, пересек незанятую полосу и подошел к воздушному аппарату. Мы все двинулись за ним, очень стараясь не сместить разбросанные зубы не сомневаясь, что тот видимый беспорядок, в котором они валялись, был нелегким результатом долгих исканий.

Когда мы подошли ближе, до ушей стало доноситься тиканье от сверкавшей на солнце бабы.

Кантрель решил не ждать наших расспросов, а сам принялся показывать разные части аппарата.