Лодка над Атлантидой

Неферт не захотелось омрачать ее настроение. Она позвала обеих женщин собирать цветы и ловить бабочек. Но долго гулять им не пришлось. Со стороны леса послышался веселый крик: это появился Май-Бака. Он нес на плечах убитую козу и вязанку сучьев. Женщины встретили его криками радости. Май-Бака был горд и доволен. Он ножом вырезал из ветки прямую палку, положил ее на две рогатки, потом начал свежевать лань, собираясь сделать из нее жаркое.

— Разожги костер, Нтомби, пригласи богов! — Приказал он.

Нтомби собрала хворост для костра и, сбегав за двумя сухими палками, начала их быстро тереть одна о другую. Неферт вдруг вспомнила и остановила ее.

— Не мучайся, Нтомби, я сейчас принесу огонь! — сказала она и побежала в сторону серебряной башни, откуда вскоре возвратилась.

Увидев ее, Нтомби начала опять тереть палки. Но Неферт поднесла черную коробочку к хворосту, нажала пальцем кнопку, и все увидели, как огненная лента пронизала хворост и он тут же загорелся.

— Я звала всех, но они не хотят есть мясо; им не позволяет жена Уха… Ауте я отнесу туда.

Женщины многозначительно обменялись взглядами. Один лишь Май-Бака спокойно заявил:

— Боги не едят то, что едим мы, разве тогда, когда они этого хотят!

— Неферт, огонь, которым ты зажгла сучья, боги принесли с неба? — спросила Мехитуасехет.

Но ей ответил Май-Бака:

— А чему тут удивляться, госпожа, любимая богами? Кто не знает, что огонь исходит от богов? И ты думаешь, когда он им нужен, то они станут тереть сухие палки! Тогда бы они не были богами.

После того как лань освежевали и вымыли, Нтомби взялась ее обжаривать на вертеле. Когда же мясо поджарилось, Нтомби заботливо выбрала лучший кусок и, положив его на чистый зеленый лист, сказала:

— Это для нашего бога Ауты.

Жаркое ели все, а то, что осталось, Нтомби завернула в кусок холста и отложила на следующий раз.

Но Аута лишь прикоснулся к еде, ему было не до нее.

Мехитуасехет смело вошла в серебряную башню вместе с Неферт. Остальные двое сделали это лишь после того, как их настоятельно позвал Аута.

Мин пригласил к себе Мехитуасехет и показал ее своим соотечественникам, сказав им на языке, который па-чала понимать и она:

— Вот жена, которую я выбрал себе на Земле и увезу ее на небо! Если дочь Хора не хочет выйти за меня замуж…

Но Хор его не слышал. Тот говорил с Аутой о другом:

— Я в великом сомнении, Аута. Я верю тебе и все-таки боюсь тебе это поручить.

Неферт прислушалась, понимая, что она услышала лишь конец их разговора. Что это Хор не решался поручить Ауте?

— Но иначе мне не выйти из этого затруднительного положения, — сказал Аута.

— Аута, — продолжал Хор, — наше оружие не лук Май-Баки. Ты хорошо знаешь, сколько людей можно им уничтожить в одно мгновение. И я боюсь, что ты злоупотребишь этой уничтожающей силой. — Но все-таки он должен чем-то защищаться, ведь он идет ради нас! — сказал рулевой.

— Не только ради вас… и ради нас! — добавил Аута. — Я прибегну к оружию лишь в крайнем случае. Ты мудр, Хор, но ты не знаешь Земли: не все люди являются людьми!

И Хор дал ему голубое оружие. Прежде чем расстаться, он, по обычаю Земли, замеченному им, обнял отправлявшихся в путь Ауту и Май-Баку. Май-Бака хотел было стать на колени, но Хор обхватил его руками, и тогда бывший раб почувствовал вдруг его твердое, мускулистое тело. Он опустил свою голову ему на плечо. Теперь Май-Бака не знал, что и подумать, бог ли Хор или в самом деле человек!

День подходил к концу. Когда они отправились в дорогу, солнце уже опускалось за высокими кедрами. Май-Бака робко спросил друга, куда они направляются, но тот еще раз посмотрел назад, на серебряную башню, и лишь только после этого произнес:

— Хор заметил в подзорную трубу, что у подножия горы собирается много солдат и они разбивают лагерь. Мы вдвоем должны обязательно узнать, что это за солдаты и что им здесь нужно: ведь тут не проходит вражеская граница.

— Я осмелюсь тебя спросить, — снова сказал Май-Бака, — почему мы не полетели на корабле по воздуху?

— Чтобы не думали, что мы боги. Увидев нас обыкновенными людьми, кем мы и являемся на самом деле, никто не станет сторониться нас. Вот и все!

ГЛАВА XXXII