Лодки уходят в шторм

— Хорошо, биджары высушите, а что мы будем есть? — полюбопытствовал Гусейнали.

— Хлеба на Мугани вдоволь!

Среди женщин прокатился недовольный ропот.

— Так ты все дело испортишь, Тимофей, — засмеялся Агаев.

Ульянцев вопросительна поглядел на него.

— Талыши не едят хлеба, — пояснил Агаев.

— Как так? — поразился Ульянцев.

— Ну, едят, конечно, — поправил Салман, — только чуть-чуть. Главное — рис подавай! А в старину, говорят, если талыш обижал жену, она грозилась пойти в город, на Большой базар, наесться муганского хлеба и умереть.

— Вот чудеса! — еще больше поразился Ульянцев. — Ну, рис так рис! Но с вашим каторжным трудом мы все равно покончим. Придумаем машины или что еще.

— До этого еще дожить надо, Тимофей-гардаш, ты лучше расскажи, что сейчас делается, — попросил Гусейнали.

— Что сказать, товарищи, — начал Ульянцев, а Салман переводил. — Положение наше пока непрочное. Контрреволюционеры и мусаватисты точат нож, чтобы в подходящий момент вонзить его нам в спину…

На улице послышался топот копыт и тут же оборвался. Во двор вбежал запыленный и потный конник, подошел к Ульянцеву и тихо сказал ему:

— Товарищ комиссар, командующий велел передать: Астара пала!

16

Ленкоранские части, тесня противника и освобождая одно село за другим, на третий день вошли в Астару. Перед ними открылась картина страшных разрушений и диких зверств, учиненных бандой Усейна Рамазанова. Таможенные склады и магазины были разграблены, штаб пограничников разгромлен и подожжен. На площади лежали трупы комиссара, нескольких изрубленных красноармейцев. Под высоким деревом брошен труп юноши. Бандиты надругались над ним перед казнью, а брюки его повесили на дереве.

Астара была залита кровью.

Банда Рамазанова отступила в сторону гор. Ленкоранские части и кавэскадрон, преследуя их, заняли села Какалос и Пенсар.

Наступила ночь. Усталые красноармейцы повалились спать. Чер Усейн потерпел поражение, но не был разгромлен. Подавшись в горы, он пополнил свою банду свежими силами. К персидской — правобережной — Астаре подошли банды Халилбека и Шахверана.

Ночью банды перешли в наступление. Села по нескольку раз переходили из рук в руки. На следующий день, 14 июня, не выдержав натиска банд и опасаясь окружения в Астаре, красноармейские части оставили город и окрестные села, отстреливаясь, отступили в лес, заняли прочную оборону и остановили продвижение банд к Ленкорани.

Хошев прискакал в Пришиб и спешился у дома Алексеева. Один из владык Мугани пил на веранде чай. В просторной домашней поддевке он выглядел еще ниже и круглее. По его жилистой шее стекали струйки пота. Слушая Хошева, он тыльной стороной ладони поглаживал снизу бородку-клинышек, задирая ее кверху. Его мышиные глазки буравили Хошева, и это раздражало поручика.

Алексеев вызвал к себе других крупных хлеботорговцев, и Хошев пересказал им разговор у Сухорукина.

— Господа купечество, имею сообщить вам благостную весть: генерал Деникин занял Дагестан, скоро займет Баку и придет на Мугань!

Кулаки радостно переглянулись. После победы большевиков и установления Советской власти на Мугани они попритихли и затаились по углам. Теперь они облегченно вздохнули, оживились. Один из них спросил, когда именно Деникин намерен прийти на Мугань.

— Этого я не могу знать, господа. Чем скорее мы освободим Мугань, тем скорее он придет сюда.

На сей раз кулаки переглянулись удивленно.

— Это как же понимать?

— А вот так и понимать, — разозлился Хотев, — Деникин ждет, что вы сами освободите Мугань и поможете ему лошадьми и хлебом в его священном походе на Москву. Никто не заставляет вас подставлять под пули свои… — он чуть не сказал "задницы", но удержался, — …свои лбы! Бейте в набат, подымайте крестьян, зовите их вызволить нашего батюшку Ильяшевича, поезжайте к мусаватистам, договоритесь с ними о совместном походе на Ленкорань…

— Пустое говоришь, поручик, — недовольно заерзал на стуле Алексеев. — Нам к мусаватистам ездить невозможно. Вовек не забуду угроз Мамедхана. Мусаватисты — наши враги непримиримые.

— Сейчас наши первые враги — большевики-комиссары! — говорил Хошев, не забывший о "троянском коне". — Как-никак мусаватисты, пока вы тут чаи распиваете, сколотили крепкие отряды и скоро двинутся на Ленкорань и Мугань!

— Не дозволим! Но бывать такому! — зашевелились, заволновались кулаки. — Опередим их!

По Пришибу, Новоголовке, Николаевне и другим селам Мугани поползли слухи, будто не сегодня завтра на Мугань придет Деникин, а потому большевистские комиссары готовятся бежать в Астрахань, но перед этим оберут до ниточки крестьян. И крестьяне, сочувствовавшие большевикам, отшатнулись от них, вытащили из подполья оружие, чтобы защищать свои дворы и хозяйства. В церквах и молельных домах молокан просили у бога защиты. Под видом заключения торговых сделок крупные кулаки ездили в Энзели, горный Перембель и Зуванд, встречались с ханами и моллами, пытались договориться о совместных действиях против большевиков. Тем временем Хошев формировал отряд из богатых крестьян — и православных, и молокан, и мусульман.