Лодки уходят в шторм

Кузьма снял треух и стал смиренно кланяться боцману, а тот потрясал кулаками и орал что-то.

На заре, когда на горизонте растаяли последние дымки транспортных судов, сзади по курсу рыбницы показался миноносец. У Сергея, несшего вахту, похолодело сердце: "Наверное, транспорты сообщили по радио своим и миноносец погнался за нами".

Миноносец шел стороной, в десяти — двенадцати милях от рыбницы.

— Да это же наш "Карлуша", "Карл Либкнехт"! — радостно воскликнул Дудин.

— Он самый, — сдержанно кивнул Ульянцев.

Кожемяко сунул в руки Сергею белую тряпку и приказал:

— А ну, Сережка, полезай, семафорь!

Сергей ловко вскарабкался на мачту, уселся на рее и усердно замахал тряпкой:

— Э-ге-гей! На миноносце-е-е!

Но миноносец или не заметил рыбницы, или не обратил на нее внимания и проскочил мимо: Ульянцев знал, что Киров, Мехоношин и Сакс должны ехать в форт Александровский.

К ночи рыбница добралась до форта. "Карл Либкнехт" стоял на якоре у входа в залив. С миноносца приказали причалить к борту. Едва команда поднялась на борт, ее арестовали. Предъявлять документы, зашитые в одежду, не имело смысла, и экипаж рыбницы подчинился приказу, однако Ульянцев потребовал доложить о них командующему флотилией:

— Скажите Саксу: Тимофей Отраднев хочет видеть его.

Ни председателя РВС XI Мехоношина, ни Кирова, ни Сакса на миноносце не было, они отправились в форт.

Устраиваясь на холодном полу трюма, Кузьма почесал свою рыжую бороду, кряхтел и ворчал:

— Туда ехали — большевики арестовали, вертаемся — опять большевики арестовали.

Спустя полчаса арестованных вывели из трюма и привели в кают-компанию. Сергей раскрыл рот от изумления: зеркала, хрусталь, полированное дерево, тяжелая мебель в белых чехлах.

В кают-компании экипаж рыбницы встретил заместитель командующего флотилией Попов.

— Здорово, братцы, здорово, — крепко пожимал он руки старым знакомым. — А матросы-то вас за деникинских лазутчиков приняли…

Пока "лазутчики" с жадностью ели постный флотский борщ — ведь двое суток не ели горячего, — Попов рассказал им о том, что утром радиостанция форта приняла шифрованную радиограмму. В ней сообщалось, что из Порт-Петровска в Гурьев на баркасе "Лейла" выехал личный представитель Деникина генерал Гришин-Алмазов.

— Погоди, разве в Петровске не знают, что форт занят нашей флотилией? — спросил Топунов.

— В том-то и дело, что не знают! Десант был таким неожиданным и молниеносным, что ни один солдат, но говоря уж о кораблях, но успел бежать отсюда. На рации сидят наши радисты и шифровальщики и который день записывают переговоры деникинцев с колчаковцами.

— Ловко!

— Ну, а что генерал? Встретили? — поинтересовался Ульянцев.

— Застрелился! Взяли "Лейлу" на абордаж — он заперся в каюте и пустил себе пулю в лоб…

Утром катерок доставил Ульянцева на берег. На желтом, выжженном солнцем берегу высилась башня маяка, рядом с ним стояло несколько каменных домов — в них размещались радиостанция, казармы, жили семьи офицеров форта. Чуть в сторонке лепились вросшие в землю плоскокрышие "саманухи" и казахские юрты.

Сейчас все население поселка высыпало на берег, от босоногих ребятишек до аксакалов с бородками клинышком. Люди разглядывали корабли под красными флагами, обступив моряков, угощали их кумысом, говорили по-казахски и по-туркменски, вставляя русские слова. Местный акын, монотонно звеня струнами домбры, крикливо и протяжно импровизировал песню — славил красный флаг свободы.

Ульянцев вошел в кабинет, где находились Киров, Мехоношин и Сакс.

— А, с прибытием, Тимофей Иванович! — Киров поднялся ему навстречу. — Вот ты-то мне и нужен! Приятную весть сообщу тебе.

— Наслышан, — ответил Ульянцев, поздоровавшись с остальными. — Жаль, живым не удалось взять…

— А, ты о генерале!.. Да, застрелился. Больше того, мы упустили возможность захватить английского коммодора Дэвида Норриса. Сама акула плыла к ним в руки! Он на флагмане "Президент Крюгер" проводил "Лейлу" в открытое море, а когда завиднелся восточный берег, повернул обратно. Он был в полной уверенности, что форт в руках деникинцев, и радировал им встретить генерала и обеспечить ему безопасный путь до Гурьева. Ну, мы и встретили… Но в наши руки попал его портфель с личным посланием Деникина Колчаку, копиями писем адмирала, дневником и записями генерала-самоубийцы.

— Богатый улов!

Словно в подтверждение сказанного, Киров протянул Ульянцеву плотную визитную карточку с четырьмя словами: "Алексей Николаевич Гришин-Алмазов". Ульянцев машинально перевернул визитку, увидел размашистую запись, но не стал читать ее.

— Читай, читай! — махнул рукой Киров.

И Ульянцев прочел: