Лодыгин

На эту же тему сохранилась еще одна книжка Дмитрия Лодыгина — «Книжие новому приспорью, добавок только за десять копеек. Кто же купит всю книжку, тому даром, а кому на руку придет, тому сто рублей не деньги» (1780 г.). Автор намекал в длинном названии книги на то, что прочитавший ее и действующий по ее рекомендациям, то есть ставший варить мыло по-научному, разбогатеет. Его другое сочинение, научно-популярное, как назвали бы мы, «Известия в Америке о селениях англицких, в том числе ныне под названием соединенных провинций»… тогда, в 1783 году, рассказало широкой публике о далеком континенте и подсказало не только выгоду от торговли с Америкой «нашим дегтем, мылом зеленым, сукном сермяжным, юхтой нашей красной (кожей)», в коих нуждались, по мысли автора, раздетые и разутые поселенцы — европейцы и коренные жители — индейцы, но и заронило мысль об освоении соседнего материка русскими: нам для того не надобно океан, как европейцам, пересекать — Аляска от Чукотки рукой подать! Беспокойство бывшего члена Коммерцколлегии, прослужившего там 35 лет и не сколотившего праведными трудами состояния, было кстати. Вскоре создается Российско-Американская компания, устраиваются русские поселения: на Аляске — Ситка, а далеко на юге, в Калифорнии, — форт Росс. Правитель русских земель в Америке, не в пример европейцам, истреблявшим индейцев и загонявшим их в резервации, открывает на Аляске школы для эскимосов и больницы. При помощи дружелюбных хозяев зачинает медеплавильное производство и добычу угля. Относятся русские к эскимосам как к равным. Сам правитель, мудрый Баранов, женится на индианке, чем еще больше завоевывает уважение местных жителей.

(В 1867 году Аляска была продана США за 7,2 миллиона долларов — примерно 11 миллионов рублей, а вскоре здесь нашли огромные запасы золота.)

Радетелем блага земли Русской выступает в книжках Дмитрий Михайлович. «Мыльное дело у нас производится без точных правил… а с помощью нескольких знаний в химии я нашел такие правила, по которым сам варю разные мыла, и тем кормлюся», — с простодушной гордостью признается он.

«А поташ у нас весьма оскудевает и весьма дорог за недостатком мастеров и за незнанием, как бы его попросту делать», — скорбит он в другом месте книги.

«У нас производится без точных правил», «у нас весьма оскудевает»… У нас, у нас…

Все Отечество таким людям — родной дом, за который они в ответе. Ведь проще всего охаять, перстом указать на то, что и где плохо в твоем государстве, — это и враги не преминут заметить и позлорадствовать, а вот объяснить, как это плохое исправить на хорошее, могут только истые сыны Отечества.

Но на первый взгляд тревога старого ученого за положение с мылом и поташом в России кажется малоосновательной. В XVI–XVIII веках поташ стоял одним на первых среди главных предметов международной русской торговли, а мыло варили почти в каждой русской избе.

Да иначе в России и быть не могло — во всем мире единственно у русских в каждом крестьянском, даже самом бедном, дворе была баня, топилась или по-черному, или по-белому (мылись иногда и прямо внутри огромных, с пол-избы, русских печей). При княгине Ольге называлась баня «истопкой», «мовницей», позже — «мыльней», а в эпоху Дмитрия Михайловича Лодыгина уже баней. В богатых хоромах были портомойни (прачечные). Размещались они обычно на втором этаже, а грязная вода по канализации уходила вниз.

И. Ф. Кильбергер еще в 1674 году в книге «Краткое известие о русской торговле» сообщал, что на Руси «мыло делается разного рода и в великом множестве». И действительно, в Москве на Варварке (теперь улица Разина) целый мыльный ряд бойко торговал мылом «грецким», «халянским и индейским», «нижегородским белым», зеленым да самым дешевым — серым. Люди стали покупать готовое и перестали варить свое. Это ведь, казалось бы, хорошо. С чего бы волноваться старому химику? Ан нет, были у него для тревоги причины: фальсифицировали мыло проходимцы, добавляли в дешевое мыло и глину, и жидкое стекло. Вот и учит в своей книжке Дмитрий Михайлович правильному способу варить мыло: и личное, и хозяйственное, и вновь изобретенное — дегтярное, «пользительное для здоровья» всякого человека.

«У бабы скопится золы четверика два или сырцу фунтов пяток, как бы она, взявши накопленную золу, примешала бы к ней запасной извести — с четвертую против золы долю…»

Выбрасывая золу, как испокон века делает каждый крестьянин, мы бесценного сокровища себя сами лишаем — вот мысль автора. Тем более что во времена Александра Невского в Новгороде предприимчивые купцы золу продавали наряду с медом, воском, дегтем как сырье для поташа и мыла.