Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Маргант сказал с брезгливым раздражением:

– Это все мимо.

– Почему?

– Я говорил о том, – сказал граф, – что победит сильнейший, а не правый.

Генрих спросил с расстановкой:

– А кто тебе сказал, что правым не может оказаться сильнейший?

– Граф Тельрамунд победит в любом случае, – возразил Маргант, – и неважно, прав он или не прав! Я уже поспрашивал о нем… Никто не знает рыцаря в здешних землях, столь же громадного и умелого в воинском искусстве! Он не только хорош как полководец, он всегда первым врывается в ряды противника, дерется один против дюжины! О нем всегда говорят со страхом и восторгом!

Генрих вздохнул.

– Суть Божьего суда в том, что слух о нем распространяется по городам и весям. А люди лучше нас с тобой знают, кто прав, кто не прав. И если неправда велика, то всегда найдется защитник…

– И выступит против графа Тельрамунда? – хмыкнул Маргант.

Генрих развел руками.

– Да, граф чудовищно силен. Но посмотри трезво. Все видят графа и могут прикинуть свои шансы, а он своего противника не знает. Это первое. Второе – это проверка общества и на высмеиваемую в последнее время нравственность. Выступить в защиту справедливости… гм… В старое доброе время всегда не было отбоя от желающих вступиться за правду. Посмотрим, найдется ли сейчас хоть один…

– …безголовый, – буркнул граф.

– Называй как хочешь, – уступил король. – Да, он будет повергнут, граф Тельрамунд займет трон, но, повторяю, Божий суд вовсе не глупая затея. Напротив, это настолько мудро, что не всякий умник, закончивший богословскую академию, поймет…

Граф Маргант промолчал, лицо стало озадаченным, а король бросил взгляд на поле для поединка.

– Видишь, – сказал он тихонько, – я же говорил, наш народ пока что не погряз в безнравственности!

Маргант буркнул:

– Слова есть только слова.

– А взгляни на поле, – предложил король. – И на всех, кто пришел. Никто не сомневается, что вызов графу Тельрамунду брошен будет обязательно.

– Знаю, – буркнул Маргант. – Я уже слышал, что барон Матвильд Аквитанец намерен выйти против него, если не появится кто-то еще, виконт Ирмингер, рыцари из вашей свиты хотели бы, но опасаются вашего гнева… Граф Ричберт уже облачился в боевые доспехи…

– Пусть не опасаются, – сказал Генрих быстро, – но мне жаль, если кто-то из них погибнет. Я слышал, граф Тельрамунд не раз рассекал противника от макушки и до пояса, хотя те были в полных рыцарских доспехах!

– Тельрамунд силен просто чудовищно, – подтвердил Маргант, – но то, что столько народу готовы выступить в защиту невинной девы… гм… в самом деле говорит о нравственном здоровье нашего народа! Однако…

Генрих нахмурился.

– Что?

– Однако, – закончил Маргант, – во времена нашей молодости вообще не дошло бы до такого. Мы были чище!

– И снег был белее, – согласился Генрих. – Эх, где твоя мудрость?

Маргант пробормотал со вздохом:

– Знаю-знаю, мудрее промолчать, видя несправедливость.

В голосе старого друга Генрих уловил издевку, нахмурился, потому что нравственность, которую насаждает церковь, нравственностью, а жизнь жизнью. Победу все равно нужно отдавать Тельрамунду. Он солгал, это видно, да и не слишком уж и скрывает: крупный сеньор, под рукой множество вассалов, прекрасно понимает, что если все делать «по совести», любое хозяйство рухнет. И понимает, что король тоже поступает не «по совести», а так, как надо.

Глава 7

Для знатных рыцарей плотники постарались и устроили деревянные лавки, народ попроще сидит на земле или стоит тесной толпой по ту сторону бревен. Генрих подумал, что не зря граф Маргант велел отметить такое широкое поле для схватки, иначе любопытствующий народ сжал бы их так, что и мечом не взмахнуть.

Протрубили трубы, Генрих нахмурился: кто смеет трубить без его позволения? Все рыцари повернулись и смотрят, как в их сторону галопом несется целый кортеж.

Рыцари в полных доспехах и на богато украшенных конях сопровождают удивительную всадницу в ярко-пурпурном платье, в седле она держится по-мужски, не перебрасывая ноги по-женски в одну сторону, лошадью управляет красиво и уверенно.

Тельрамунд подошел к ней и подал руку. Она легко соскочила на землю, даже не опираясь на его колено, повернулась к собравшимся и приветливо улыбнулась, и все увидели, что она рослая, с идеально прямой спиной и высокой полной грудью, хотя стан ее можно обхватить ладонями, и пальцы сомкнутся, ослепительно-красивая, как бывает прекрасна молодая и опасная львица, ее высокая прическа иссиня-черных волос перевита лентами такого же багрового цвета, как и платье, и если их распустить, волосы рухнут тяжелыми волнами и укроют ее тело до пояса.

Тельрамунд подвел жгучую красавицу к королевской ложе.

– Ваше Величество, – произнес он церемонно. – Я имею великую честь представить вам свою супругу, дочь фризского герцога, благородную Ортруду.

Женщина присела перед королем, склонив голову, он невольно задержал взгляд на ее пышной и нежной груди, все еще чистой и девственной с виду, хотя она уже дала Тельрамунду двух сыновей.

– Приветствую вас, леди Ортруда, – сказал он приветливо. – У нас здесь места достаточно, поднимайтесь к нам!..