ЛоГГ. Том 2. Амбиции

Главным тут было то, что новым императором стал пятилетний Эрвин Йозеф. Несмотря на то, что он был внуком прежнего императора, его провозглашение вызвало гнев и зависть двух могущественных дворян — герцога Отто фон Брауншвейга и маркиза Вильгельма фон Литтенхайма. Оба были женаты на дочерях императора Фридриха IV, и их жёны родили им по дочери. И эти двое были достаточно амбициозны, чтобы стремиться сделать своих дочерей императрицами и править Империей в качестве регента.

Когда этим амбициям пришёл конец, они объединились против своих общих врагов и поклялись отомстить. Врагами этими был ребёнок-император Эрвин Йозеф II и два могущественных вассала, поддерживающие его — семидесятишестилетний канцлер Клаус Лихтенладе и двадцатилетний маркиз по имени Райнхард фон Лоэнграмм.

Таким образом, разделение высших кругов Галактической Империи на две враждующие фракции стало неизбежным. Фракциями этими, разумеется, были фракция сторонников императора во главе с Лихтенладе и Лоэнграммом и фракция противников императора, состоящая из именитых дворян во главе с Брауншвейгом и Литтенхаймом.

Многие, опасаясь за будущее Империи или за свою личную безопасность, предпочитали остаться нейтральными, но всё нарастающее напряжение вынуждало их к действию.

«Какую сторону мне выбрать, чтобы остаться в живых? У кого больше прав на власть в Империи? Кто имеет больше шансов на победу?» — ответы на эти вопросы стали проверкой рассудительности и проницательности каждого.

Чувствами многие с самого начала были на стороне Брауншвейга и Литтенхайма, но в то же время было широко известно, что Райнхард — военный гений. Не в состоянии сделать выбор между умом и сердцем, они отчаянно пытались определить, в какую сторону подует ветер.

— Дворяне мечутся, как мыши, ломая головы, на чью сторону выгоднее встать. Это становится похожим на комедию, — заметил как-то Райнхард в разговоре с начальником штаба Космической Армады вице-адмиралом Паулем фон Оберштайном.

— До тех пор, пока представление не закончилось счастливым концом, его нельзя назвать комедией, — Оберштайн был человеком, крайне далёким от легкомыслия, так что многие полагали, что у него вообще нет чувства юмора. Хотя ему было ещё далеко до сорока, его волосы уже наполовину поседели, а искусственные глаза, в которых находились встроенные фотонные компьютеры, мерцали холодным светом. Губы его были тонкими и всегда плотно сжатыми, а выражение лица — жёстким. Он делал вид, что не знает о своей репутации, что бы о нём ни говорили. — В любом случае, вашему превосходительству стоит сохранять терпение, наблюдая за мельтешением ваших врагов.

— Разумеется. Я не собираюсь предпринимать необдуманных шагов.

Конечно, Райнхард не просто пассивно ждал развития событий. Используя множество умных тактик, он доводил высокородных аристократов до состояния слепой ярости. Истерические взрывы их возмущения были именно тем, чего хотел Райнхард. А от ответных выпадов против него он отмахивался, как ребёнок от докучливых бабочек.

— На самом деле нет необходимости загонять дворян в угол, — сказал Райнхард, поигрывая кончиками пальцев рыжими волосами друга, как любил делать в детстве. — Достаточно заставить их думать, что их загоняют в угол.

На самом деле богатство и военная мощь дворянской коалиции намного превзошли бы имеющиеся у Райнхарда, если бы они смогли выступить против него все вместе. Тем не менее, среди дворян повсеместно раздавались возгласы «В таком случае мы все будем уничтожены! Нам нужно как-то сопротивляться!». Всё это казалось молодому главнокомандующему просто абсурдным.

Разумом Райнхард был уже не ребёнком, но в сердце ещё оставалось что-то мальчишечье. Он всерьёз ненавидел тех, кто выступал против него, но всякий раз, когда он замечал в словах иди поступках противников что-то необычное — даже если это качество трудно было назвать привлекательным — это пробуждало в нём определённое любопытство. Однако сейчас он не видел ничего похожего в противостоящих ему аристократах, и потому чувствовал себя немного разочарованным.

III

Граф Франц фон Мариендорф, мягкий и честный человек, пользовался доверием не только аристократов, но и своих собственных людей.

Не зная, какое решение принять в сложившихся обстоятельствах, он проводил дни в тяжёлых раздумьях, обхватив руками голову. Графу хотелось бы так и остаться нейтральным, но останется ли у него такая возможность?

В один из таких дней его старшая дочь Хильда ненадолго вернулась домой из университета на Одине.

Хильде — дочери графа Хильдегарде фон Мариендорф — недавно исполнилось двадцать.

Её русые волосы были для удобства коротко подстрижены. Черты лица, хотя и не обладающие классической красотой, были всё же приятны, вероятно, благодаря живому блеску в её сине-зелёных глазах. Эти глаза буквально переполняли жизнь и энергичный ум, делая её похожей на отважного мальчишку.

Старик с розовыми щеками встретил её в прихожей и склонил своё тучное тело в поклоне.

— Рад видеть вас в добром здравии, миледи.

— Ты тоже хорошо выглядишь, Ганс. Где отец?