ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Однако предложение Меркатца совпало с мнением самого Яна, так что думать о целесообразности его принятия и не пришлось. Молодой адмирал был рад ещё раз убедиться в умениях своего нового союзника. Он даже почувствовал укол стыда от того, что допустил столь грубую мысль, как «даже если оно окажется глупым», в отношении этого опытного мастера тактики.

С другой стороны, Ян проявил внимательность к чувствам Меркатца, не желая бросать его в открытый бой с имперским флотом. Хотя, если бы он покинул крепость, оставив в ней Меркатца, нашлись бы те, кто заговорил об опасности такого решения.

«Смешно об этом волноваться», — подумал Ян.

Но и игнорировать этого он не мог. Необходимо было соблюдать баланс в отношениях с подчинёнными. И Меркатц прекрасно понимал как положение, в котором находился Ян, так и свой собственное.

— Конечно, — коротко и точно ответил бывший адмирал флота Империи.

IV

Теперь Юлиан находился посреди ещё более ожесточённой битвы.

В тот же миг, когда на мониторе, показывающем метки свой-чужой, появился слабый сигнал, юноша рефлекторно бросил свой спартанец влево-вниз. Едва он сделал это, как то место, где он только что находился, пронзил серебряный луч. Его энергия ещё не успела рассеяться, когда Юлиан обнаружил стрелявшего. Поймав цель, он дважды выстрелил из пушки, нанеся валькирии прямое попадание. Её корпус набух и лопнул вспышкой белого света. Активировалась система защиты глаз, затенив изображение, в результате чего основной экран показывал пульсирующий и расширяющийся шарик света так, будто он нарисован.

— Уже два, — пробормотал Юлиан себе под нос. Ему и самому не верилось в это: он успешно сражался в настоящей битве. А ведь многие новобранцы не то что никого не убивают в своём первом бою, зачастую он становится для них также и последним. Явился ли успех Юлиана всего лишь удачей? Нет. Он не мог быть настолько удачлив. По крайней мере, побеждённым противникам он в умениях не уступил.

Взгляд его тёмно-карих глаз за забралом шлема стал острым и полным уверенности. Ему пришло в голову, что, должно быть, он хорошо себя показал. С двумя поверженными противниками в первом бою, даже адмирал Ян похвалит его.

Когда перед ним появился новый враг, Юлиан осознал, что чувствует себя совершенно спокойно. Похоже, он может реагировать наилучшим образом в любой ситуации.

Рельсовые пушки валькирии блеснули вспышками, но снаряды были ещё далеко, а Юлиан уже смещался влево. Один снаряд прошёл в считанных сантиметрах от корпуса спартанца, прежде чем улететь в холодную пустоту. Юлиан нажал на спуск нейтронной пушки, но валькирия уклонилась так резко и быстро, что на мгновенье исчезла из вида. Копьё света кануло в бесконечную тьму.

— Проклятье!.. — Разочарованно ругнулся Юлиан. Впрочем, его разочарование от промаха, несомненно, разделял и вражеский пилот.

Юноша стал искать шанса для новой атаки, но в это время в пространство, где происходила их дуэль, влетела группа союзных и вражеских истребителей. Потоки света и тени заполнили поле зрения, и Юлиан потерял своего противника.

Битва стала хаотичной.

В сердце юноши закипел гнев на тех, кто помешал его поединку. Ещё бы две-три минуты, и в его послужном списке появилась бы ещё одна отметка. Тому пилоту повезло….

Поймав себя на такой мысли, Юлиан почувствовал, будто его ударили под дых.

Он мучительно покраснел, осознав, что овладевшее им тщеславие — всего лишь иллюзия. Одолев в своём первом бою двух противников, он возомнил себя храбрым героем войны. Это было глупо. Разве его обязанностью до последних нескольких часов состояли не в том, чтобы выслушивать крики инструкторов и пилотов-ветеранов? Разве не был он простым зелёным новобранцем, чья концепция битвы основывалась на воображении, а не опыте? Находясь рядом с Яном Вэнли, он наблюдал за столкновениями огромных флотов. Но это Ян высказывал предположения, строил планы и принимал решения. Юлиан же был простым свидетелем, не имеющим собственных обязанностей. Участвовать в битве означало нести на плечах груз ответственности. Вести себя должным образом столь же важно, как и сражаться с врагом.

Этому Юлиан должен был научиться у Яна. Адмирал преподавал ему этот урок не словами, а собственным отношением и действиями. И всё же, несмотря на то, что Юлиан неоднократно напоминал себе, что нельзя забывать этого урока, в итоге первый успех вскружил ему голову. Юлиан почувствовал себя несчастным. В то время, когда один человек несёт на себе бремя ответственности за защиту миллионов подчинённых и сражение с миллионами врагов, он, Юлиан, с трудом способен выполнить долг перед самим собой. Когда он сможет сократить разделяющую их бездну? Настанет ли вообще этот день?