ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

Демонстративно игнорируя страстную речь своего преданного слуги, семилетний император терзал своего плюшевого мишку. Казалось, что слова Альфреда для него ничего не значили, но он, похоже, их просто не понимал. Для его возраста было вполне естественно не понимать торжественную речь Альфреда, произнесённую с таким тактом, но Альфред — рыцарь, патриот и романтик до мозга костей — ожидал, что молодой господин окажется светочем ума и всех добродетелей. В глазах Альфреда промелькнуло отчаяние, но он убедил себя, что слуга не должен задавать вопросов и то, что ему доверили это задание — уже великая честь. Он решил, что будет воздерживаться от возвышенных речей.

Семилетний император безразлично дёргал медведя за ухо, окончательно его оторвал и бросил одноухого медведя на пол. Он лениво встал с кровати и повернулся спиной к двум ошарашенным мужчинам. С ребёнком совершенно точно что-то было не так.

— Ваше… Ваше величество…

Голос Альфреда выдал его замешательство: поведение императора разбило вдребезги весь романтический ореол. Альфред не надеялся на особую благодарность и похвалу, но, по крайней мере, он думал, что правитель великой империи — пусть даже и его детская версия — окажет ему совсем иной прием. В речи, поведении и внешности Эрвина Йозефа, к сожалению, не было ничего ангельского, что ожидаешь увидеть в человеке его положения.

— Граф, что делать будем? — спросил Шумахер.

Альфред пожал плечами и тут же начал действовать. Он подскочил к священному и неприкосновенному императору и схватил его сзади.

Император издал пронзительный крик. Шумахер рукой быстро заткнул ему рот. Альфред, извинившись за то, что ему пришлось пойти на столь радикальные меры, даже сейчас переживал, что, как слуга, не может соблюдать правила этикета.

Из-за двери послышался женский голос:

— Ваше величество, всё ли в порядке?

На мгновение двое мужчин застыли как вкопанные. Пока Шумахер держал сопротивляющегося ребёнка, Альфред вытащил свой лазерный пистолет и быстро спрятался в тени двери. Показалась хрупкая фигура женщины лет тридцати в ночной рубашке. Без сомнения, это была императорская няня или гувернантка. В других обстоятельствах Шумахер задал бы ей пару вопросов о дисциплине и образовании Эрвина Йозефа. Женщина подошла к огромной кровати с балдахином и споткнулась о плюшевого мишку. Она подняла его, заметила, что у него оторвано ухо, тяжело вздохнула, будто бы это случалось уже не в первый раз.

— Ваше величество! — снова позвала она, но тут разглядела фигуры похитителей. Она раскрыла рот, но крик замер у неё в горле, когда она увидела оружие в руке Альфреда. К их общему счастью, она потеряла сознание и рухнула, как кукла, на пол. Похитители услышали шум шагов. Они переглянулись и стали спасаться бегством.

Это было не спасение, а самое настоящее похищение, стыдливо упрекал себя Шумахер. Он сочувствовал графу Лансбергу, но всё дело превратилось в невероятный фарс с участием самого неблагодарного ребёнка в мире и двух взрослых, движимых несбыточной мечтой. Если это изменит ход истории, то не фарс ли история сама по себе?

Несомненно, служанки немедленно известили дворцовую стражу о произошедшем, но то ли из-за растерянности, то ли из-за неприязни к партии Райнхарда со стороны старых имперских придворных слуг, солдаты начали действовать только минут через пять.

Глава дворцовой стражи генерал Морт спал в пристройке к зданию дворцовой стражи, но оказался на месте, как только получил доклад о подозрительной активности, прежде всего желая лично убедиться в благополучии императора. Но престарелый камергер был слишком взволнован, чтобы даже коротко описать ему произошедшее

— Где его величество император? Это всё, что я хочу знать.

Тон адмирала Морта не был ни резким, ни яростным, но атмосфера всё равно была устрашающей. Пугливые слуги не могли ей сопротивляться. Престарелый камергер с трудом взял себя в руки, собрал в кулак всё свое достоинство и как мог описал злоумышленников, проникших во дворец и похитивших императора.

— Почему вы с этого не начали?!

Морт обругал камергера, но, не желая тратить время на выяснение тяжести его вины, он вызвал своего адъютанта и спокойно приказал ему прочесать дворец. Лицо адъютанта стало каменным, когда он, получив приказ, выбежал из комнаты, чтобы поднять своих людей.

— Не думаю, что такие вещи стоит держать при себе, господин камергер.

Камергер лишь кивнул в ответ. Выражение лица Морта говорило, что он больше беспокоился о том, что его обвинят в халатности, чем о безопасности императора.

Простые же солдаты не знали, что император похищен. Им и не нужно было знать. Они лишь услышали, что произошло что-то серьёзное, схватили свои тепловизоры, приборы ночного видения и разбежались по обширной дворцовой территории, с её более чем сотней тысяч частных домов, подобно хищникам, что охотятся в ночи.

Наконец вбежал адъютант Морта и сообщил положение дел. С помощью инфракрасного излучения обнаружили следы какой-то подозрительной активности, исчезающие где-то около памятника императору Сигизмунду I.