Логическая история цивилизации на Земле Дополнительные доказательства моей теории (часть первая)

Во–вторых, мораль тем и хороша, если она исполняется добровольно, а не из–под палки, что ею можно было хотя бы гордиться. Как каста и каждый ее член гордится своей клановой моралью на фоне аморальности социума. Древние евреи, кстати, очень гордились, что их сексуальная жизнь определенным образом упорядочена. Причем эта гордость была настолько сильна, что чуть ли не половина слов, которые они внедрили в среду аборигенов, отражает этот факт. (Читайте мои другие работы). В равномерно же аморфном социуме мораль лишается этого очень важного внутренне двигающего личность качества. Гордиться лично собой, когда этого никто не знает и не видит, глупо. Наступает атрофия морали и ее надо подгонять палкой. А это, простите, уже не мораль, а испуг. И когда никто не видит, можно поступать аморально, и это даже составляет «спортивный» интерес. Именно поэтому Моисей пришел к выводу, что мораль в однородном обществе может поддерживать не пожелание «доброго утречка», а – суд. И если вы не замечаете всего этого, что я сказал, то мне вас жаль.

В третьих, мораль и литургия «в одной упаковке» вступают в противоречие. Мораль, не могущая существовать без палки, – только видимость морали, простое табу, потерявшее обосновывавший ее когда–то смысл. Литургия же требует бескорыстной любви, а не конъюнктурных соображений, которые невозможно распознать. Вообще–то мораль природна, она видна даже у кошек и собак, и она очень гибка и всеохватна. Но когда ее вместили в шесть предложений из двух–трех слов, фактически запретив ее разносторонность и приспособляемость, убрав из этой шестерки призывов всю ее расширительную осмысленность и универсальность, она стала искусственной, для сердца и подсознания не обязательной. Возьмем хотя бы «не убий». Природная мораль сытых животных не позволяет им убивать, и этого нет в природе. А что такое крестовый поход? Или газават? Или вообще «священная» война? Это убийство ради убийства из–за какого–то идиотского, например, гроба господня. Но не только природная мораль тут страдает. Этого убийства хочет бог, которого исключительно ради любви к нему мы должны почитать. И искалеченная мораль калечит любовь, делая ее показной, проститутской. Именно поэтому бог и мораль несовместимы. Именно поэтому сознание народа при исламе и христианстве становится нараскоряку. Именно поэтому оценивать мораль должен только независимый и беспристрастный суд. А любовь хоть к любому богу, хоть к противоположному полу пусть остается слепой, как и положено ей быть самой природой. Она сильнее морали и ей нет преград. Но и для нее есть суд, если любящим нарушено частное право любимого, отвечать или не отвечать на любовь.

Именно поэтому в демократиях религии никто не угнетает, так как считают их любовью в пределах частного права, их даже поддерживают как дань традиции и привычке социума, но религии постепенно и неуклонно при этом становятся атавизмом как копчик от человеческого хвоста. И сегодня народ там ходит гораздо чаще к адвокатам и в суд, нежели в церковь. И это неоспоримый факт. В странах же с людоедским правлением религию насаждают силой. Я имею в виду и коммунистическую религию, ибо инакомыслия (ереси) в ней, как и в настоящей религии не допускалось. И нынешнее, практически насильственное, возвращение к православию в России при существовании в ней других конфессий – из того же поля ягода.

Таким образом, как ислам, так и христианство не способствуют тому, за что их невежды хвалят. Тогда, за каким чертом их так страстно внедрял Иса, пока не отделяя друг от друга? На этот вопрос можно ответить другим вопросом, риторическим. А зачем солдат водят строем, посылают в атаку цепью, когортой, легионом, наконец, клином, уступом и так далее?

Мы теперь доподлинно знаем, что каждый человек глубоко индивидуален, но в нашем сознании эта истина еще не сидит глубоко. Нам она кажется чем–то искусственным, выдуманным. Или банальным, как наличие собственных ушей и глаз. Между тем, индивидуальный человек – точная копия пылинок в броуновском движении. А то, что это самое естественное состояние у вас не должно быть сомнения.

Надо ли это естественное состояние «упорядочивать»? Это главный вопрос философии социума. И подлецы–философы довольно успешно вдолбили в нас, что – надо! И приводят тысячи иезуитских причин, доказывающих, что – надо. А я говорю, что – нет!

На первом месте перед «упорядочиванием» должен стоять суд, ибо единственный недостаток броуновского движения является столкновение частиц, от которых столкнувшимся частицам становится больно. Поэтому в каждом столкновении надо разобраться, кто виноват и насколько? Частицы, я думаю, от этого станут аккуратнее. А для аккуратных частичек можно уже начать выдумывать правила, наподобие автомобильных, упорядочивая их индивидуальное движение, но не запрещая его. Причем опыт суда позволит это сделать предельно рационально. Именно поэтому упорядочивание вторично, а суд – первичен.