Логик. Серия «Крикун». Книга четвёртая

А так я закупал припасы на рынке, средства были, переоделся в неплохую одежду, украденную продал, даже палатку купил, тут на чердаке держал, где ночевал. Я уже накопил немало драгоценных камней, гранил их Силой, и заливал маной. Синяки убрал, так что работал только на медитацию, и сливал ману в накопители, да готовился к открытию хранилища. Да, и тут десять дней на накопление маны, при этом плёл разные плетения, сохраняя их, так что десять дней потратил и на накопление маны, и на создание множества плетений для хранилища, внеся туда все нужные модернизации, и вот так с ощутимым хрустом, открыл. Это произошло одиннадцатого июля. У меня килограммовая гирька была, для торговых весов используется, убрал, и посчитал размеры.

– Пятьдесят семь тонн, и двести один килограмм, – улыбаясь, закончил я подсчёты. – Шикарно.

Уже вечерело, я доел то съестное, что приготовил, из готового всё, больше не было, до создания хранилища я крупных закупок припасов и не думал делать. Убрал в хранилище всё снаряжение, а это четырёхместная палатка, причём английская, в отличном сохране, трофей с Гражданской, три одеяла, для походов хорошо подходят, потом та плащ-палатка, вещмешок с запасной одеждой, и обувью, котелок на три литра, чайник, тарелка с ложкой и вилкой. В общем, минимум, но был. Остальное докуплю. Да, был саквояж, куда я находки убирал, прятал за печной трубой, достал и тоже убрал, но особо по находкам я не работал, до развёртывания хранилища смысла не было. Пятьдесят драгоценных камней превратил в накопители, наполнил их и хватит пока. Вот так собравшись, я покинул чердак и сам дом, больше сюда я не вернусь, и поспешил к одному ювелиру у которого была своя мастерская, частная, поэтому тот её берёг. Арендовал на всю эту ночь, и через него заказал нужные металлы. Я же знал в какой день разверну хранилище, и подготовился. Тот ждал, выдал всё что я запросил, получив оплату и остался в мастерской, на диванчике сел, внимательно наблюдая, что я делаю. Усыпил его сонником, чтобы не мешал, и до утра отливал основы для амулетов и артефактов, двадцать шесть штук успел сделать. Десять в виде медальонов, шесть в виде браслетов, остальные в виде застёжек или перстней. Покинув мастерскую, хозяин её так и не проснулся, посапывал на диванчике и успел добежать до железнодорожного вокзала, откуда поезда в сторону Минска идут, и даже до наступления рассвета забрался на крышу теплушки воинского эшелона, ничего другого подходящего не нашёл, и вот так дав сигнал свистом, паровоз потянул состав прочь от столицы.

Уже рассвело, с крыши не спустишься, бойцы увидят, а кто видел состав со стороны, могли и меня видеть. Наверняка на ближайшей станции снимут, зря сюда залез. Впрочем, пока до этой станции ехали, я создал первый амулет. У меня полтора часа было, а за полтора часа я только один амулет первого уровня сложности могу сделать, правильно, это амулет личного климат-контроля. Вот его и сделал. Увидев станцию впереди, да и эшелон сбрасывал ход, я добрался до края и спустился между вагонами, а потом спрыгнул, покатившись по насыпи. Не поломался. После этого поправив сбившуюся куртку, лёгкая, но от ветра защищала, и не спеша пошёл в сторону, к рощице, что виднелась в километре. Лучше ночи подожду и со станции дальше поеду к фронту. Сейчас бои у Смоленска идут. Да, по съестному, я говорил, что из готового меня ничего не осталось, но запас был, две банки с тушёнкой и пакет ржаных сухарей. Думал хватит этого добраться до передовой, а там немцы обеспечат всем необходимым. Увидим, получиться или нет. В самой роще, расстелив плащ-палатку, на неё два одеяла, и спать. Я всю ночь не спал, на ходу засыпаю. Отдохнуть надо.

Ночью, уже часа четыре как стемнело, управляя транспортным «Юнкерсом», что летел в направлении Минска, я только лыбу давил. Это надо же так свезло? Не зря печать невезения снял.

А в той роще где я спал, ожидали эвакуации немецкий агент с пособниками. Его раскрыли, давно работал, вот и запросил эвакуации. По иронии судьбы самолёт и должен был их забрать от этой рощи. Те видели, как я подхожу и устраиваюсь на днёвку. Как уснул, навалились, скрутить хотели, вот я машинально обоих сонником и отработал. Плетение всё ещё на ауре, использую. Дальше связал, пробудил и по жёсткому допросил. Один в форме майора НКВД был, это он агент, и двое помощников. Уничтожил, сняв с них всё ценное, выяснив какие сигналы опознавания лётчикам. Ещё в роще «эмка» новая стояла, ветками закидана, прибрал, первая машина, служебная майора она. Когда стемнело, и прилетел самолёт, дал сигнал, «Юнкерс» сел на опушке, место ровное, я вырубил сонником лётчиков, тоже прирезал их, собрав всё ценное, и взлетел. Вот тяну на Минск. Впрочем, топлива не хватит, наверняка немцы планировали на каком фронтовом аэродроме заправиться, а мне же это сложно. Хотя и возможно. Сонник-то при мне.

– О, никак немецкий аэродром? – приметил я внизу деловую суету у шести бомбардировщиков, явно готовят несколько машин. Не для ночного ли налёта на Москву? Такой шанс упускать я не хотел, и пошёл на посадку.