Логика человеческой жизни

– Мне понятны эти сомнения, – отвечу я. – Большинство из нас – шовинисты от истории. В глубине души мы убеждены в том, что все жившие до нас – неудачники уже потому, что они не знали Интернета и мобильных телефонов. Им просто не повезло, и потому мы смотрим на них если даже и с уважением, то всё же немного свысока, как столичный житель на родственников из деревни. Но чем больше узнаёшь о жизни в прежние эпохи, тем больше понимаешь, что люди тогда по сути своей мало чем отличались от нас, они жили теми же проблемами, которыми живём сегодня мы: они страдали от любви и от безденежья, жаловались на бездарную власть и непутёвую молодёжь, искали счастье и смысл жизни. Я читаю книги, написанные очень давно, и часто встречаю там людей, знакомых мне по сегодняшней жизни. Разве быстро разбогатевший вчерашний раб Трималхион, красочно описанный в «Сатириконе» Петронием Арбитром, – не живой портрет современного «нового русского» или «нового украинца»? А ведь «Сатирикон» написан двадцать веков тому назад. Другой пример: поэт с тревогой думает о том, как бы

…убрать
Чиновников с дороги,
Грабящих
Измученный народ.

Эти строки вполне могли быть написаны сегодня и у нас. Но они написаны в VIII веке великим китайским поэтом Ду Фу.

Больше того, люди прежних эпох были не просто такими же, как мы, – они нередко были совершеннее нас. Мы не можем объяснить сегодня, как люди в очень далёком прошлом создавали египетские пирамиды и Стоунхендж, города инков и скульптуры на острове Пасхи. Мы не можем объяснить, как они могли уже тогда получить такие знания о строении мироздания, о жизни и смерти, которые мы сегодня по крупицам открываем с помощью самой сложной новейшей техники. И дело не только в знаниях и технологиях.

Вот, например, в средневековой Японии мы видим такую утончённость вкусов, такое умение ценить прекрасное и в природе, и в нравах людей, и в предметном окружении, что кажется, мы и сегодня не достигли ещё такой утончённости, а точнее – такого умения видеть красоту мира, ценить её и искренно радоваться ей. Наместник отдалённой от столицы провинции сообщает императору о том, что в первой декаде октября в его местности очень красивые закаты. И весь императорский двор отправляется туда: через труднопроходимые леса и горы, опасаясь диких зверей и разбойников, претерпевая непогоду и холод, подолгу испытывая неудобства кочевой жизни, – только для того, чтобы несколько вечеров полюбоваться красивыми закатами, а потом отправиться в нелёгкий обратный путь. И это в Х веке! Способны ли мы сегодня на такое?

Прогресс цивилизации, делающей нашу жизнь всё более удобной, часто рождает в нас иллюзию о том, что вся жизнь – это сплошной прогресс. Но ещё остроумец Станислав Ежи Лец советовал: «Когда кричат «Да здравствует прогресс!» – всегда спрашивай: «Прогресс чего?». Когда речь идёт о духовных ценностях, о культуре, понятием «прогресс» нужно пользоваться с особой осторожностью.

В 1922 году поэт Осип Мандельштам пишет статью «О природе слова», в которой рассматривает проблему прогресса в литературе. Позиция поэта ясна и недвусмысленна: «Теория прогресса в литературе – самый грубый, самый отвратительный вид школьного невежества. Литературные формы сменяются, одни формы уступают место другим. Но каждая смена, каждое приобретение сопровождается утратой, потерей… Где у автора «Войны и мира» прозрачность формы… «Детства и отрочества»? Автор «Бориса Годунова», если бы и хотел, не мог повторить лицейских стихов, совершенно так же, как теперь никто не напишет державинской оды. А кому, что больше нравится – дело другое. Подобно тому, как существуют две геометрии – Эвклида и Лобачевского, возможны две истории литературы: одна, говорящая только о приобретениях, другая – только об утратах, и обе будут говорить об одном и том же». Сказанное о литературе в полной мере приложимо ко всей культуре. И её история – это история одновременно как обретений, так и потерь. И потому сегодня мы – при всей своей «продвинутости» – не знаем и не понимаем многого из того, что знали и понимали люди много веков тому назад.

Мы сегодня живём комфортнее, чем наши дедушки и бабушки, но лучше ли мы понимаем жизнь, чем они? Едва ли. Уже в ХХ веке выдающийся философ Лев Шестов писал об этом без тени сомнения: «В последних вопросах бытия мы нисколько не ближе к истине, чем самые отдалённые предки наши. Это всем известно» («Апофеоз беспочвенности», 1919). А если так, то к их мнениям стоит прислушаться, тем более, что это мнения людей неординарных, по-настоящему мудрых.