Логика чудес. Осмысление событий редких, очень редких и редких до невозможности

По данным недавних исследований, бессознательное человека, возможно, работает более или менее в соответствии с моделями теории хаоса[78]. Меня забавляет, когда кто-нибудь из моих студентов-психологов пытается анализировать свое собственное бессознательное, проявляя зачатки профессиональной компетенции, но в то же время показывая, что понимает иные концепции лишь отчасти. «У меня случилась бессознательная оговорка». «Я вдруг понял, что неосознанно хочу…» Эти студенты забывают, что мы называем бессознательное бессознательным именно потому, что мы его не осознаем. А если к бессознательному действительно можно применить теорию хаоса, то мы никогда не сможем полностью осознать его.

Здоровое человеческое сердце по сути дела относится к миру Тихонии, и его патологическое состояние можно обнаружить при появлении на электрокардиограмме хаотических элементов. С другой стороны, здоровый мозг явно принадлежит к миру Диконии. Электроэнцефалограммы, отражающие электрическую активность мозга, показали, что один из компонентов мозговых волн с очень хорошей точностью моделируется хаотической динамической системой[79]. Эти волны «регулярно хаотичны», то есть они регулярно бывают абсолютно иррегулярными. Однако при некоторых заболеваниях такие флуктуации исчезают до такой степени, что их отсутствие может быть использовано в качестве диагностического индикатора — например, для предсказания склонности к эпилепсии.

Режимы работы сердца и мозга обладают настолько разительными фундаментальными различиями, что эти органы стали символами двух противоположных типов поведения. Мы считаем, что эмоции хаотичны и диктуются сердцем, и в то же время верим, что наш мозг работает стабильным и предсказуемым образом. Теория хаоса говорит, что наши взгляды на эти органы следует изменить на диаметрально противоположные. Хотя Библия и призывает «наклонить сердце твое к размышлению»[80], сегодня мы знаем, что размышление происходит вовсе не в сердце. Но у науки на осознание этого факта ушло неимоверно много времени. Именно этому вопросу — «Голова или сердце?» — посвятил свой последний крупный эксперимент великий французский физик Антуан Лоран Лавуазье.

Лавуазье был не только ученым, но и аристократом, и в дни Французской революции этот статус пришелся не к месту и стоил ему головы. В 1794 году его судили, приговорили к смертной казни и отправили на гильотину в числе двадцати восьми fermiers généraux, «генеральных откупщиков», разбогатевших на сборе податей от имени короля. Узнав о приговоре, он понял, что ему предоставляется уникальная возможность, шанс дать окончательный ответ на один из величайших неразрешенных вопросов физиологии: где находится вместилище воли — в мозге или в сердце? Не следует относиться к этому вопросу с высокомерием, основанным на наших нынешних знаниях: сейчас-то мы знаем, что мозг занимается мышлением, а сердце перекачивает кровь. Но тогда многие признаки указывали на то, что органом воли может быть именно сердце. Например, когда мы страстно хотим чего-нибудь, мы ничего не ощущаем в голове, но можем чувствовать, как сердце терзается желанием.

Лавуазье запланировал следующий эксперимент: после отделения головы от тела он собирался моргать до тех пор, пока был на это способен. Если бы оказалось, что голова может моргать без посредства сердца, это доказало бы, что вместилищем воли является мозг. Чем дольше ему удавалось бы моргать, тем убедительнее было бы доказательство того, что воля к морганию проистекала только из его головы. Он поручил ассистенту вести подробную запись происходящего и опубликовать результаты эксперимента под именем Лавуазье. На гильотину он взошел с радостью, сознавая, что ему предстоит сделать еще одно важное дело во имя науки. И разумеется, после того как голова Лавуазье была отделена от тела, она продолжала непрерывно моргать в течение пятнадцати секунд. Другие источники говорят о двадцати секундах, третьи называют целых тридцать.