Логика смысла (Вторая половина)

более грозные препятствия, чем боль: фантомы, суеверия, ужасы, страх смерти — все то, что способно вывести душу из равновесия¹⁵. Картина человечества — это картина встревоженности, более ужасающей, чем боль (даже чума определяется не столько болью и страданиями, которые она несет, сколько всеобщим смятением духа, которое она вызывает). Именно это смятение души, усугубляющее страдание, делает последнее непреодолимым — хотя происхождение его более глубинно и должно быть обнаружено где-то еще. Оно состоит из двух элементов: идущей от тела иллюзии бесконечной способности к удовольствию; и второй иллюзии, заложенной в душе, — иллюзии бессмертия самой души [illusion d'une duree infinie de 1'ame ellem^me], оказывающейся беззащитной перед идеей о бесконечности возможных страданий после смерти.¹⁶ Эти две иллюзии связаны: страх перед бесконечным наказанием — та естественная цена, которую приходится платить за безграничные желания. Именно в этом свете нужно рассматривать Сизифа и Тития; "так и становится жизнь у глупцов, наконец, Ахеронтом".¹⁷ Эпикур идет еще дальше, говоря, что если несправедливость — зло, если жадность, честолюбие и даже разврат — зло, то именно потому, что они вызывают в нас идею наказания, которое может последовать в любой момент.¹⁸ Оказаться беззащитным в такой сумятице души — именно таково условие [существования] человека, таковы плоды указанной двойной иллюзии. "Ныне ж ни способов нет, ни возможности с ними [пороками и суевериями — пер.] бороться. Так как по смерти должны все вечной кары страшиться"¹⁹. Вот почему для Лукреция, а позже и для Спинозы, религиозный человек предстает в двух ипоста-

________

¹⁵ Введение к Книге 2 основано на следующем противопоставлении: чтобы, по возможности, избежать боли, нужно немногого — но чтобы превозмочь волнения души требуется значительно более глубокое искусство.

¹⁶ Лукреций настаивает то на одном, то на другом из этих аспектов: 1:110–119; 3:41–73; 3:978-1023; 6:12–16. О бесконечном объеме [способности] удовольствия см. Эпикур, Размышления, 20.

¹⁷ 3:1023.

¹⁸ Эпикур, Размышления, 7, 10, 34, 35.

¹⁹ 1:110–111.

сях: алчности и муке, скупости и виновности — странное сочетание, толкающее на преступление. Следовательно, беспокойство духа вызвано страхом перед умиранием, пока мы еще живы, а также страхом перед тем, что мы не умрем после смерти. Вся проблема — в источнике такого беспокойства и этих двух иллюзий.

Именно сюда вторгается блестящая, хотя и сложная, теория Эпикура. Тела или атомные соединения никогда не прекращают излучать специфические неуловимые, текучие и очень тонкие элементы. Такие вторичные соединения бывают двух типов: они либо исходят из глубины тел, либо отделяются от поверхности вещей (кожи, туники, обертки, оболочки или коры — то, что Лукреций называет симулякрами, а Эпикур — идолами). В той мере, в какой они аффектируют animus и anima, они отвечают за чувственные качества. Звуки, запахи, вкусовые ощущения и температура в особенности отсылают к истечениям из глубины, тогда как визуальные определенности, формы и цвета отсылают к симулякрам поверхности. Но ситуация даже еще сложнее, поскольку каждое чувство, по-видимому, комбинирует информацию из глубины с информацией поверхности. Истечение, возникающее из глубины, проходит через поверхность, а поверхностные оболочки, по мере отделения от объекта, замещаются прежде скрытыми слоями. Например, шумы из глубины становятся голосами, когда находят в определенной перфорированной поверхности (во рту) условия своей атрикуляции. Напротив, симулякры поверхности способны производить цвета и формы только при свете, излучаемом глубиной. Во всяком случае очевидно, что истечения и симулякры понимаются не как атомные соединения, а как качества, постигаемые на некоторой дистанции от объекта и в самом объекте. Такая дистанция задается потоком воздуха, гонимым перед собой истечениями и симулякрами, когда он проходит через орган чувств²⁰. Вот почему объект воспринимается — как он и должен восприниматься — относительно к состоянию симулякров и истечении, к Дистанции, которую они должны пересечь, к пре-

___________

²⁰ 4:245–260.

пятствиям, с которыми они сталкиваются, к искажениям, которым они подвергаются, или к вспышкам, центром которых они являются. В конце долгого путешествия визуальные оболочки поражают нас уже не с той силой; крики теряют отчетливость. Но всегда сохраняется наличность бытия, связанная с объектом. А в случае касания — единственного чувства, воспринимающего объект без посредников — поверхностный элемент связан с глубиной; и то, что постигается, когда мы касаемся поверхности объекта, воспринимается как присущее его сокровенной глубине²¹.