Логово

Шепот — хриплый, страшный — защекотал ухо: «Пискнешь— труп!»

Снегирь не пискнул. Хотелось заорать во всю глотку — но он сдержался. К тому же в Тосно-2 никого не удивят и не встревожат пьяные вопли среди ночи.

Потом ему заломили руки, втолкнули в комнату. Зажегся свет. За столом сидел человек. В камуфляже, на голове — выцветшая зеленая бандана.

Снегирь хотел возмущенно спросить человека, кто он такой и что это значит — и не стал. Всё и так ясно.

Человек тоже не стал тянуть время.

— Где Ростовцев?

Настучали. Кто-то из поликлиники увидел— и настучал… Снегирь молчал, упрямо стиснув губы.

— Думаете, Павел Геннадьевич: увезли, спрятали дочь — и можно с нами играть в молчанку?

Снегирь молчал.

— Напрасно, — осуждающе покачал головой человек. — Мы влепили в вашу «копеечку» маленькое такое конструктивно не предусмотренное устройство. Радиомаячок. И в течение полутора часов можем привезти Таисию сюда. Тогда, думается мне, вам очень захочется, чтобы вас немедленно выслушали. Вопрос в другом: захочется ли нам — немедленно. Или сначала мы ее немного…

Человек замолчал, скривив нехорошую усмешку.

Мысли метались панически. Врет? Или действительно умудрились проследить путь? Ерунда, не могли успеть ничего «влепить» в машину… Или всё же? С какой точностью возможна пеленгация? Таську бабушка (мать покойной жены) не оставила у себя — поудивлялась и увела к знакомой, жившей там же, но на другом конце поселка Мга… Не найдут… Или?..

Снегирь молчал.

— Да что с ним заморачиваться?! — подал голос кто-то невидимый, один из двоих, державших Снегиря за руки. Голос был тот же, страшно шептавший на ухо. — Подвести ему к яйцам двести двадцать — живо запоет Киркоровым…

Было страшно. Все внутри сжалось в ожидании боли. Струйки пота сбегали по лицу. Кишечник резали внезапные позывы, и Снегирю почему-то было очень стыдно, что он сейчас по меньшей мере испортит воздух…

Но он молчал.

Человек снял бандану. Похоже, ему тоже было жарко — промокнул со лба бисеринки пота. Загорелый голый череп пестрел белыми пятнами ожогов, делавшими его похожим. на шляпку гриба-мухомора.

— Двести двадцать, говоришь… — задумчиво сказал человек. — Интересно… А что медицина об этом думает, а, Павел Геннадьевич? Пожизненная импотенция? Или наоборот, вместо виагры сработает?

Снегирь молчал, сосредоточившись на борьбе с собственным кишечником. Заставляя себя ни о чем больше не думать. Не вслушиваться в страшные слова. Только бы не опозориться, только бы не опозориться, только…

Мухомор славился среди команды Мастера гуманными методами допроса — примерно как киношный Штирлиц среди сотрудников РСХА. Поэтому сломался и рассказал всё Снегирь лишь несколько часов спустя. В том числе и про автовскую квартиру. Рассказал, когда из Мги — вычисленной Мухомором чистой логикой — привезли его дочь. Старуха-тёща, невеликого ума женщина, поверила какой-то срочно слепленной легенде и отвела «друзей зятя» к своей знакомой, приютившей Таську…

…Пришельцы ушли. Таська рыдала на кушетке — хотя ей, как и в прошлый раз, никакого вреда не причинили.

Снегирь сидел и думал, какая он мразь… Предатель. Стукач. Гнида…

И был не прав.

Выигранные им часы изменили многое.

Все молчали, не очень понимая, что имел в виду Стас.

— Смотрите, — пояснил он, — восстановили они не весь объект, правильно? Больше половины осталось вне нового периметра. А именно — снаружи сейчас жилой городок для офицерских семей, магазины, весь соцкультбыт… Так?

— Там все взорвано, — сказал майор, не понимая, к чему клонит Стас. — Надо думать, не хотели, чтоб кто-то самовольно поселялся или останавливался на ночлег в пустующих зданиях. Нет там никакого соцкультбыта. Груды обломков.

— Правильно, — согласился Стас. — А теперь смотрите: вот еще две груды обломков, на отшибе, примерно посередине между жилым городком и казармами, оказавшимися ныне внутри ограды. Угадайте с трех раз, что это такое?

Лисовский нахмурился. Не нравился ему этот нагловато-уверенный Стас… Хотя какой он Стас — псевдоним, прозвище, чтобы хоть как-то называть человека в ходе операции.

— Что гадать-то? — сказал Миша. — Котельная да подстанция. Вон, и столбы до сих пор стоят. Но провода-то сняли, поверху проскочить не получится. Да и ночи светлые.

— А трубы от котельной? — сказал Стас с торжеством. Майор наконец понял. Остальные тоже.

— Точно… — протянула Надежда. — В скольких военных городках я не бывала — везде трубы поверху идут, по земле… Только там, где проезд нужен, буквой «П» их изгибают. А здесь ни следочка…

— Вот-вот, — сказал Стас. — Ладно, допустим, трубы зачем-то демонтировали — или те, уходя, или эти, придя… Неважно. Но бетонные опоры под трубы? Их тут должна была бы остаться хренова туча… Или — если взорвали — хренова туча обломков.

— То есть — подземная теплотрасса… — задумчиво сказал Лисовский.

— Точно так. И никаких следов, что ее хотя бы перекрыли. По бетонному коробу, между труб, пройдем как по проспекту.

Ну, положим, не пройдем, а проползем, подумал майор. В принципе, реально. Почва тут песчаная, место высокое, грунтовых вод бояться нечего…