Логово

Смотрелась собственноручно собранная Москальцом конструкция нелепо, но он знал — по меньшей мере один бесшумный выстрел из нее сделать можно. А разбивать головы тяжелыми предметами, как Пасечник, он не был способен. Не мог чисто физически.

Ключ продолжал скрежетать — слишком долго, по мнению Москальца. Не может, дура, справиться с незнакомым замком? А если…

Визит воров-домушников был бы сейчас более чем некстати…

Он пошел к двери, стараясь ступать бесшумно. Наклонился было к глазку — и тут дверь распахнулась. Резко, ударив Москальца по лбу.

Какие-то люди ворвались внутрь, втолкнули его вглубь квартиры, он едва устоял на ногах, как тут же выяснилось — зря, и успел потянуться к тахте, к пистолету — тоже зря, потому что его сразу опрокинули, впечатав лицом в пол…

Через несколько секунд Москалец вновь вернулся с относительно вертикальное положение: полувисел с заломленными назад руками, не видя, кто его держит.

Зато двух других, подошедших спереди, мог разглядеть хорошо.

— Ай-ай-ай, нехорошо, Степан Анатольевич, — укоризненно сказал один из них, высокий, лет пятидесяти, с резкими чертами лица и без единого седого волоска в шевелюре. Несмотря на то, что пришелец обратился к нему по имени-отчеству, Москалец был уверен, что впервые видит этого человека.

Второй пришелец стоял молча, вертел в руках нелепую конструкцию из «Байкала» и бутылки. Костюм на нем сидел несколько мешковато, как непривычная, редко носимая одежда. Выглядел не молоденьким, хотя и помладше первого. И тоже не имел ни единого седого волоска в шевелюре — за полным отсутствием оной — по загорелому голому черепу были разбросаны белые пятна ожогов.

Впрочем, долго разглядывать пришельцев Москальцу не дали.

— Нехорошо, Степан Анатольевич, — повторил первый. — Не по-джентельменски. Вам что было сказано? — сидеть тихо, партизанщиной не заниматься, и ждать, когда все закончится. А вы что? — Пришелец кивнул на «Байкал» — Ай-ай-ай…

На третьем «ай» кулак пришельца дернулся неуловимо для глаза — и тут же оказался где-то глубоко в животе Москальца, по крайней мере так тому показалось. Было больно. Было адски больно, и эту боль не получалось даже выпустить наружу вместе с криком — внутри что-то пережалось, из губ вырывался лишь негромкий хрип.

А пришелец продолжал говорить, так же спокойно и укоризненно, словно ничего сейчас между ними и не лроизошло:

— Придется вам, непослушный вы наш, рассказать нам все освоих грязных делишках. Подробно рассказать, обстоя… (Бац! Кулак па середине фразы врезался в то же место!) …тельно, со всеми подробностями.

Москалец последних слов уже не слышал. Лишь видел, как шевелятся губы — звуки до сознания не доходили…

После часовой обстоятельной беседы Мастер, Мухомор и трое их бойцов вышли из подъезда дома в Автово. Расселись в два джипа. И покатили в сторону Старопанова.

Степан Анатольевич Москалец остался в квартире один… Сидел на кухне, уронив голову на стол. На полу, под правой рукой, валялась нелепая конструкция из лимонадной бутылки и «Байкала». В маленьком пулевом отверстии на виске виднелись опаленные кусочки тряпки.

Конструкция, кстати, несмотря на аляповатый вид, оказалась вполне работоспособной. Выстрел, пробивший голову Москальцу, был практически бесшумным. Как сильный хлопок в ладоши, не громче.

Они вышли из недостроенного коттеджа на улицу. Руслан все еще пребывал в глубокой задумчивости, почти не обращая внимания на слова Наташи.

Призадуматься ему было о чем.

Капсулы, подаренные Руслану в свое время покойным Доктором, содержали штамм-52 (предок 57-го, действовавший почти мгновенно) в ничтожном количестве. Когда разрабатывался этот препарат, не были оставлены идеи о его боевом использовании. Сильно ослабленный вирус, принятый однократно, резко усиливал скорость реакций человека и подстегивал работу всех органов чувств, а по прошествии недолгого времени должен был подавляться иммунными системами организма. Времени, вполне достаточного для проведения, к примеру, молниеносной и успешной атаки.

Это в теории.

На практике в девяносто пяти процентах случаев мутация продолжалась — иногда сразу, но чаще после долгого, порой длящегося годами латентного периода. Второй прием резко снижал вероятность того, что латентный период затянется. Третий — уже без всяких вероятностей — оставлял подопытному лишь несколько месяцев жизни в человеческом обличье…

Позднее, правда, появились антидоты, позволяющие достаточно надолго оттянуть конец — при регулярном их приеме фактически на весь срок человеческой жизни. Но страна к тому времени уже не нуждалась в непобедимых солдатах, и тема заглохла, запасы 52-го были уничтожены. Официально считалось — что все.

Первую капсулу Руслан принял в критической ситуации, не имея другого выбора. И хотя никаких последствий пока не ощущал, знал: где-то внутри дремлет страшный враг, невидимый, ждущий своего часа…

Антидоты у него были — но в весьма малом количестве.