Логово дьявола

Выключив холодную воду, я выхожу, вытираюсь полотенцем и молча иду в спальню. Встроенные светильники в изголовье горят, отбрасывая мягкое свечение на белые шелковые простыни, но кровать не кажется уютной. Не то, что чувствовала ее кровать с ее маленьким теплым телом в ней. Не то, что она чувствовала, корчась возле меня, не прося, а получая от меня удовольствие, ее губы, как мед и грех, ее вкус, как невинность и темнота вместе взятые.

Мой член снова твердеет, волна жгучей похоти прогоняет холод, оставшийся после душа. Сев на кровать, я выдвигаю ящик тумбочки и смотрю на пару ключей на пушистой розовой цепочке — те, что Павел дал мне вчера вечером, сразу после того, как перепарковал машину Хлои.

Осторожно, благоговейно я беру их в руки и подношу к носу. Сами клавиши пахнут металлом, но розовый мех хранит в себе слабый след полевых цветов и весны, ее свежей нежной сладости. Я глубоко вдыхаю, впитывая каждую ноту, каждый нюанс.

Затем я опускаю ключи обратно в ящик и задвигаю его.

24

Хлоя

Со стоном я переворачиваюсь на спину и закрываю глаза рукой, чтобы защитить их от солнечного света. Мне потребовалось несколько часов, чтобы заснуть после ухода Николая, и я чувствую себя полной развалиной. Все, что я хочу сделать, это закрыться от дурацкого солнечного света и...

Подожди, солнечный свет?

Я резко выпрямляюсь, щурясь на яркий свет, льющийся из окна.

Черт.

Я опоздал на завтрак?

Я окинул комнату лихорадочным взглядом, но часов нет. Однако на потолке свисает телевизор, а на тумбочке я замечаю пульт. Я хватаю его и нажимаю кнопку питания, надеясь, что это не один из тех сложных домашних кинотеатров, для работы с которыми требуется степень в области компьютерных наук.

Включается телевизор, удобно настроенный на новостной канал, и я облегченно вздыхаю.

7:48 утра

Если я потороплюсь, я успею спуститься вниз вовремя.

Я бегу в ванную и быстро выполняю утреннюю рутину, а затем мчусь к своему шкафу. Телевизор все еще включен, ведущий новостей бубнит о предстоящих выборах, а я хватаю одну из своих новых джинсов и мягкую на вид рубашку с длинными рукавами — еще одно новое приобретение. Судя по информативной синей полосе в нижней части экрана телевизора, сегодня утром температура около пятидесяти градусов, что значительно ниже, чем вчера. Кроме того, мне не помешает прикрыть еще не заживающие струпья на руке — прошлой ночью я видел, как Николай на них глазел.

Я выхожу из шкафа полностью одетым в 7:55 и, как последнюю мысль, хватаю шкатулку с кулоном и серьгами и сую в карман, чтобы вернуть ее Алине. В новостной программе сейчас показывают отрывок из вчерашних предварительных президентских дебатов, в котором один из лидеров, популярный сенатор от Калифорнии, уничтожает своих оппонентов шквалом искусно сформулированных фактов и цифр. Я не особо слежу за политикой — моя мама считала всех политиков отбросами земли, и ее мнение передалось мне, — но этот парень, Том Брэнсфорд, достаточно известен, и я знаю, кто он такой. В свои пятьдесят пять лет он является одним из самых молодых кандидатов в президентской гонке и настолько красив и харизматичен, что его сравнивают с Джоном Ф. Кеннеди. Не то чтобы у него было что-то на моего работодателя.

Если бы Николай баллотировался в президенты, всему женскому населению США потребовалась бы смена трусов после каждых дебатов.

Время на экране меняется на 7:56, и я выключаю телевизор. Может быть, сегодня вечером у меня будет возможность посмотреть что-нибудь, желательно легкую веселую комедию. Впрочем, ничего романтичного — мне нужно отвлечься от Николая и запутанной ситуации между нами, а не вспоминать об этом.

Я не хочу еще одной бессонной ночи, когда мое тело болит от возбуждения, а мои мысли зацикливаются на ролике с рейтингом X, воспроизводя его грязные обещания и темные, горячие образы, которые они вызывают в воображении.

К моему удивлению, Николая не было за столом, когда я спустился туда ровно в 7:59. Его сестра, однако, и Слава тоже. Ребенок одаривает меня яркой улыбкой, которая контрастирует с гораздо более спокойной улыбкой Алины, и я улыбаюсь им обоим в ответ, хотя мысль о том, что Алина видела прошлой ночью, вызывает у меня желание улизнуть и никогда больше не показываться в этом доме.

— Доброе утро, — говорю я, садясь на свое обычное место рядом со Славой. Заманчиво избегать взгляда Алины, но я полон решимости не поддаваться своему смущению.

Ну и что, если она застанет меня целующимся с ее братом? Не то чтобы я была гувернанткой в викторианские времена, которую видели ласкающей хозяина поместья.

"Доброе утро." Тон Алины нейтрален, выражение ее лица тщательно сдержано. «Николай на вызове, так что он не присоединится к нам за завтраком».

"Ох, ладно." Я снова испытываю эту странную смесь разочарования и облегчения, как будто тяжелый тест, к которому я готовился, был перенесен. Хотя сегодня утром я старалась не думать о Николае, должно быть, я подсознательно настраивала себя на то, что увидела его здесь, потому что чувствую себя опустошенной, несмотря на ослабление напряжения в плечах.