Логово горностаев. Принудительное поселение

Хотя ему и мешал спортивный тележурналист, который на двенадцати экранах сразу с воплями комментировал то, что все прекрасно и так видели, Дядюшка Нтони стал вспоминать самые последние события, способные вызвать злобу у его соперников или у компаньонов. Впрочем, и эти последние были, в сущности, его соперниками.

Таких «приятелей» было немало. Но их число сильно уменьшалось, как только он исключил всех тех, кто, обманутый, оскорбленный или ловко облапошенный им, все же не мог совершить такую нелегкую вещь, как ограбление музея.

На ум пришел грек Аргиропуландрей, у которого увели целую партию чистейшего героина, объяснив, что итальянская полиция схватила курьера сразу по прилете в аэропорт Фьюмичино. На самом деле агенты отдела по борьбе с наркотиками задержали юного грека, когда партия героина уже перешла в другие руки. У самого курьера-грека полиция нашла лишь несколько доз, но сам факт ареста, однако, получил свое отражение на страницах газет. Этими статьями, им самим «организованными», Дядюшка Нтони и воспользовался, чтобы доказать Аргиропуландрею, что дело для него кончилось сплошными убытками. Он не раз задавал себе вопрос, клюнул ли грек на дешевую наживку. И не усилились ли его подозрения, когда курьера-грека, едва его выпустила из тюрьмы итальянская полиция, обрекли на вечное молчание с помощью испытанного метода?

Дядюшка Нтони от напряжения даже сощурился. Нет, это не он. Конечно, он мог лишь предполагать, какие мысли пришли потом обманутому им греку — торговцу наркотиками, а потому трудно сообразить, какую тот, если догадался, замыслил месть. Но тут, похоже, заготовка домашняя — мститель рассуждал так же, как рассудил бы он сам, и к мести добавилась еще и издевка. Мстил кто-то из местных, тип, хорошо знающий наши нравы, все последствия, а главное, отлично знающий Антонио Вичепополо, прозванного Дядюшкой. И снова Дядюшке Нтони на ум пришло чуть испуганное лицо Чириако Фавеллы в обрамлении красных роз.

— На основании статей 344 и 345 Уголовного кодекса найденные нами предметы подлежат конфискации, — объявил, соблюдая процедурные формальности, Д’Ариенто. Он положил кольт и монеты в сумку из искусственной кожи, которую Цаккья предупредительно открыл. — Придется вам пройти с нами в полицию, — с грустным видом добавил старший сержант.

Дядюшка Нтони кивнул. Подошел к двери, снял записку «скоро вернусь» и проверил, захлопнута ли железная решетка.

— Я только напишу записочку посыльному, — сказал он.

Нацарапал несколько фраз для Дженнарино и положил этот листок бумаги на видном месте, на середину прилавка. Пусть он попросит адвоката Карраско тут же прийти в полицию.

Слова «тут же» он подчеркнул.

За минуту до того, как он под конвоем двух унтер-офицеров покинул магазин через черный ход, Дядюшка Нтони выключил телевизоры. Сразу погасли все экраны, и оборвался на полуслове голос телекомментатора, сообщившего, что судья дал пенальти в пользу англичан.

В узком переулочке, пока Вичепополо закрывал дверь на замок, они по крикам, донесшимся из окна второго этажа, узнали, что Дзофф каким-то чудом пенальти парировал.

17

— Этот Вичепополо, не его ли анонимный доносчик назвал лицом, подославшим наемного убийцу к Энцо Калоне. Ну, к тому торговцу наркотиками, обгоревший труп которого нашли у откоса?! — воскликнул Брандолин, читая присланную в Фиа копию сообщения Полицейского управления Неаполя.

Траинито довольно хмыкнул. Этого замечания он ждал — если бы Брандолин не увязал воедино оба факта, он бы потерял всякое уважение к нему.

— Он самый, — подтвердил Траинито. — Потому-то нас и решили проинформировать. — Он закурил и задумчиво проследил за уносящимися вверх струйками дыма. — И второй донос анонимный… Господин Вичепополо кому-то здорово насолил.

— Но на этот раз в доносе приведены убедительные доказательства.

— Убедительные? — переспросил Траинито не без доли иронии. Сам он был мудрый лис, да к тому же с Юга. Вот это и позволяло ему на лету схватывать несуразности в доносе, ускользнувшие от тех, кто не знал правил преступных игр его соплеменников.

— С каких это пор мафия интересуется музеями, да еще нумизматическими? А если б даже заинтересовалась, неужели, по-вашему, такой могущественный босс, как Вичепополо, позарится на жалкие три-четыре монеты? И вдобавок сунет их в ящик, чтобы любой сержант мог эту «добычу» сразу обнаружить? Дело нечистое, дорогой мой старший сержант. И пахнет тут, сильно пахнет, подкинутой уликой.

— Не исключено, — согласился Брандолин. — И все-таки это повод, чтобы прищучить синьора Антонио Вичепополо. За последний месяц его имя всплывало уже дважды в связи с крупными преступлениями. Чего они ждут — неужто нельзя на время изъять его из обращения?