Логово горностаев. Принудительное поселение

— Разве не дон Джузеппе интересуется классической латинской литературой? — заключил свой доклад Карраско. — Возможно, он и пообещал дать Феличе Шиельцо книги, которые тот собирался подарить сыну.

— Возможно, — согласился Дядюшка Нтони. — Но любовь этого мальчишки не обязательно связана с Паломбеллой. Пообещать подарить книги сыну Феличе Шиельцо мог и сам, ведь ему за соучастие в краже перепали бы деньжата. Что же до соучастия, то, по-моему, здесь сомнений нет.

Вот тогда Карраско сложил губы трубочкой, обнажив отвратительную красную десну, и нежно так сообщил о своем телефонном звонке в справочный отдел.

— Феличе Шиельцо пообещал сыну и жене отвезти их на отдых в Сорренто, а эти простолюдины обычно отдыхают в своих родных местах. Сам Шиельцо родом из Крафи-дей-Марини, родного селения донны Джулии Паломбеллы.

— Adabundantiam[60],— добавил он, вспомнив по аналогии с Паломбеллой о том, как давным-давно изучал древние языки.

Adabundantiam установил, что Шиельцо шесть лет назад получил место сторожа в Нумизматическом музее благодаря протекции донны Джулии.

— А вы молодец, Карраско! — Дядюшка Нтони развернул кресло на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к лицу с адвокатом. — Теперь не остается никаких сомнений. — Он покачал короткими ножками, не достающими до педалей. — И мы не рискуем покарать невиновного.

Карраско нахмурился и сжал губы. На невиновного человека Дядюшке Нтони было наплевать. Уж если что его и заботило, так это как бы в толпе невиновных, погибших насильственной смертью из-за фатальной близости с виновными, не очутились и не пострадали заодно эти последние.

— Что вы мне посоветуете, адвокат?

Вопрос чисто риторический. Дону Антонио нравилось разыгрывать неуверенность в деле, над разгадкой которого он мучился в тюрьме три ночи подряд. Он делал вид, будто готов принять чужой совет, хотя, подгоняемый слепым, бессильным бешенством, уже принял окончательное решение, обдумав его во всех деталях.

Карраско надоела эта клоунада. И потом, картонная коробка все более прогибалась. Он поднялся.

— Дядюшка Нтони, я свое дело выполнил, — произнес он, растягивая слова и показывая этим свое полное безразличие к исходу войны. — У вас и возможностей, да и воображения предостаточно. Вот и повеселитесь! Остерегайтесь только совершить неверный шаг… Судья Фантанизи только и ждет вашей промашки, а вы до сих пор находитесь под надзором.

Дядюшка Нтони тоже поднялся со своего трона. Адвокат был одним из немногих, с кем он считался. Он заметил, что его трюки, пугавшие других, не производили на Карраско никакого впечатления, больше того, адвокат сумел припугнуть его самого, напомнив о его нынешнем уязвимом положении. Ненависть к тому, кто сумел его уязвить, сочилась из всех пор. А кроме ненависти, еще и тайная зависть к этому подонку Паломбелле («Разве не дон Джузеппе интересуется классической литературой?»). Даже адвокат восхищался этой манией Барона заниматься всякой чепухой давным-давно околевших людей. Да еще его привычкой повелевать слугами не из темной, затхлой задней комнаты, а из своего имения в Амальфи, словно он знатный синьор. Одним словом — Барон.

Ничего, хоть он, Дядюшка Нтони, и не Барон, но свое дело знает, и преотлично. Злость проявилась вполне зримо в необычных для Дядюшки Нтони жестах, ехидно подмеченных Карраско и развеселивших его. Антонио Вичепополо нервным движением рук подтянул брюки, которые обычно сползали на три пальца ниже пупка, и сразу же стал приглаживать свои еще довольно густые черные волосы. Потом схватил адвоката за локоть.

— Вы правы, Карраско. Вы всегда правы, — льстиво сказал он. Но вымученная улыбка не обманула адвоката. — Чашечку кофе не выпьете?

Карраско, как всегда, сослался на неотложные дела. В другой раз, а то в конторе его уже ждет клиент. Он рад, что все разрешилось наилучшим образом. И через магазин, огибая телевизоры и едва ответив на поклон Дженнарино легким кивком, устремился на улицу. Зачем только Вичепополо держит у себя этого тупицу? Может быть, для того, чтобы все время чувствовать свое превосходство? Карраско не терпелось поскорее удрать из этого логова. Он пожал руку боссу и ринулся в переулок с такой быстротой, словно он и в самом деле отчаянно торопился.

На самом же деле ему хотелось улизнуть от этого приземистого пожилого человека, из которого буквально сочились звериная жестокость и беспощадность. А ведь он, Карраско, вовсе не был ни совестливым, ни сердобольным.

Дядюшка Нтони следил за Карраско взглядом, пока его не поглотила толпа. Тогда он закрыл дверь и, тяжело ступая, направился к углу, где стоял телефон. Набрал номер и с необычным для себя терпением стал ждать ответа, поглаживая пальцами-сосисками сбившийся в кольцо шнур.

— Жду тебя сегодня вечером после закрытия магазина. Пройдешь через черный ход, — сказал он тому, кто наконец-то снял трубку. — Захвати с собой Микелино.

Ответа он дожидаться не стал. Бросил трубку и с медовой улыбкой устремился навстречу клиенту, появившемуся на пороге.

— Чем могу вам служить?

25