Логово горностаев. Принудительное поселение

Паломбелла облегченно вздохнул и притворно закашлялся, чтобы незнакомец не заметил, как сильно он занервничал и только теперь начинает приходить в себя. Наемный убийца не снимает шапку и не задает вопросов. Он находит жертву, стреляет и скрывается. Он оторвал от столика правую руку и показал на стул напротив. Заметив, что он больше не дрожит, Паломбелла совсем приободрился.

— Садитесь.

— Жарко тут у вас, — еле слышно пробормотал незнакомец.

Снял пальто и положил его вместе с шапкой на соседний столик. Выглядел он странно: большущая голова с растрепанными светлыми волосищами, сам коренастый, с суровым лицом и добрыми глазами. Но глаза были не только добрыми, а болезненно-мутными, припухшими. Незнакомец сел и прислушался к негромким теперь звукам песни за стеной: «…Полилась вода и потушила огонь…»

— Хорошая песня! — воскликнул гость.

Барон притворился, будто не расслышал. Он только что ощутил себя на краю гибели и сейчас вовсе не собирался разделять с незваным гостем восторгов по поводу этой банальщины.

— Так что вы хотите?

Незнакомец почувствовал в голосе Барона враждебность и перестал вслушиваться в слова дурацкой песенки.

— Я Франко Валиари. Вам я могу назвать свою настоящую фамилию, так вам доверяю. — И хитро подмигнул Паломбелле. — Возможно, вам известно и мое прозвище. — Он качнул головой, отчего заколыхалась вся грива светлых волос.

«О святой Януарий! Ну почему все крысы тянутся ко мне, словно я лакомый кусок сыра?! — про себя изумился Паломбелла. — Ведь этого Валиари я уже…»

— Насколько мне известно, в банке этого селения нет сейфов, — невозмутимо обронил Паломбелла, давая понять, что ему известно прошлое этого человека, которого за гриву золотистых волос прозвали Львом. Только недавно к этому добавилось и второе прозвище — Паяльник — как признание его мастерства в обращении с паяльной лампой. Преступный мир признал Франко Валиари, а полиция серьезно им заинтересовалась после вечера, проведенного им и еще двумя его сообщниками в бронированном хранилище Банка Флоренции. Валиари пробрался туда с «инвентарем» в пятницу ночью. Не забыл он прихватить и корзину с едой: семгой, печеночным паштетом и бутылкой «поммери» урожая 1964 года. Остатки пиршества привели в бешенство бедняг полицейских, примчавшихся в банк утром, когда служащие наконец-то подняли тревогу. Сам же Валиари покинул банк в субботу на рассвете, очистив все сейфы до единого. Не хуже, чем улей пчел на цветущем лугу потрудился.

Блеснув выпуклыми глазищами, Валиари засмеялся.

— Я приехал сюда не ради банка, — объяснил он, — а ради встречи с вами.

Он сообразил, что музыкальный автомат умолк, а значит, их разговор могут услышать в соседней комнате.

— Одну минуточку!

Валиари встал, вышел из комнаты, и немного спустя из музыкального ящика донеслась яростная дробь, точно знаменитый Эмерсон стучал по клавишам не пальцами, а молотком.

Барон не успел даже понять, что это там Эмерсон играет, хоть мотив был ему знаком, как Валиари снова возник на пороге. Он все так же вразвалку подошел к стулу и грузно на него опустился.

— Синьор Паломбелла, то, что вы очутились здесь, — большая удача, — негромко сказал он. — Как раз вы мне и нужны!

Обманчиво добрые глазищи не мигая глядели в острые глаза Барона, который слушал молча, не выказывая ни малейшего признака одобрения.

— Само собой разумеется, за ваше сотрудничество вы получите соответствующую компенсацию. Все будет зависеть от того… — он пригладил пальцами непослушную гриву волос, — от того, что мы найдем в копилке, — уточнил Валиари с мрачным юмором.

Он поудобнее устроился на стуле, облокотился на стол, застеленный скатертью в синюю и красную клетку, и принялся объяснять, всем телом подавшись к Паломбелле:

— Так вот, планчик мой таков…