Логово Костей

— Ты ждешь ребенка, — сказал Дирборн. — Собой ты можешь рисковать, как хочешь. Но о ребенке мы должны позаботиться.

Чимойз отдала ему метлу и мгновение смотрела ему в глаза. Потом она отошла назад, в дальний угол винного погреба, где были остальные женщины. Когда она обернулась, Дирборн все еще смотрел на нее.

Крысы еще долго грызли дверь, постепенно превращая ее в груду опилок.

Но пока они этим занимались, произошло нечто странное. Феррины в их норах засопели и жалобно запищали. Они высунули головы наружу и нюхали воздух, шевеля усами. Затем, один за другим, маленькие создания начали выбираться наружу, щурясь от света лампы.

Чимойз редко доводилось видеть ферринов при таком хорошем освещении. Первыми осторожно выбрались крупные самцы, охотники. Каждый был чуть больше фута высотой. Они были одеты в какие-то тряпицы, до смешного напоминающие человеческую одежду. На одних были только сшитые из мышиных шкур ремни, к которым крепилось оружие, а другие использовали старые посудные полотенца как плащи. Они были разного цвета — от коричневого до серого в крапинку, и животы у них были светлее спин. У каждого было какое-нибудь оружие — восемнадцатидюймовое копье, сделанное из старой рыбацкой остроги, топор с лезвием из осколка стекла, кинжал, сделанный из золотой заколки.

Ворча и сопя, они подошли к двери и там остановились, тревожно пересвистываясь.

Крысы были излюбленной добычей ферринов — деликатесом столь же любимым ими, как оленина людьми Рофехавана. Дюжины ферринов выбрались из своих нор; они расхрабрились, и новые и новые охотники выходили на свет — старики с седой шерстью, молодые, с коричневой гладкой шкурой. И вот уже две сотни ферринов находились в комнате — Чимойз и вообразить не могла, что их столько пряталось в старом винном погребе.

Дядя Эбер предупредил людей:

— Отойдите. Это их битва. Вот почему Король Земли велел нам уходить под землю.

И тогда люди отступили и с благоговейным трепетом смотрели, как началось сражение. Крысы еще долго грызли дверь. Гром яростно грохотал, ветер завывал у входа.

И вдруг огромная черная крыса протиснулась в помещение.

В тот же миг полдюжины маленьких копий взлетели в воздух и пронзили тварь.

Один из главных ферринов издал довольное ворчание и торжественно поднял крысу в воздух. Ее лапы беспорядочно били по воздуху, она тщетно пыталась освободиться и в бессильной ярости грызла копье. Чимойз не представляла себе, чтобы можно было быть настолько грязным и вонючим, как эта крыса. Она выглядела истощенной, словно бежала не один день. Ее глаза были тускло-желтыми и словно затянутыми пленкой. Ее спутанная шерсть была покрыта грязью.

Лорд ферринов выдернул копье и отшвырнул раненую крысу так сильно, что она приземлилась на пол в центре комнаты. Раненый хищник принялся сопеть и судорожно дергаться, словно ища спасения.

Из норы выскочили три самки. Они схватили раненую крысу и потащили ее, дергая в разные стороны, разрывая на части своими цепкими лапами, так что крыса только пискнула один раз от боли и умерла.

Женщины-феррины поволокли убитую добычу к своему жилищу; на полу остался только крысиный помет.

Появилась вторая крыса — и почти сразу полетела назад, вслед за первой; а потом третья, четвертая.

Но то, что начиналось как бойня, вскоре превратилось в беспощадную, жестокую битву.

Крысы продолжали грызть дверь, расширяя проход, так что вскоре уже дюжина их могла прошмыгнуть в пещеру одновременно. Воины ферринов пронзали и рубили тварей, заваливая проход телами убитых. Но крысы продолжали атаковать. Они проскакивали в просветы, запускали свои острые зубы в тела ферринов, прокусывали кости, перегрызали артерии. Феррины продолжали яростно сражаться, свистя и осыпая проклятьями прорвавшихся в помещение крыс, атакуя с силой и натиском безумия.

Крыс было слишком много, они ломились толпой, некоторым удавалось прорваться сквозь ряды ферринов или перепрыгнуть через них. Прорвавшись, они со страшной скоростью бросались к задней стене и яростно нападали на горожан.

В первый момент это вызвало настоящий шок. Сражающиеся феррины швырнули очередную раненую крысу на середину комнаты, и она помутневшими от боли глазами уставилась на притаившихся в убежище людей. Вдруг глаза ее засветились — казалось, она что-то вспомнила и, скребя лапами пол, поползла к людям, как раненая гончая, преследующая кабана.

Чимойз знала, что ею движет не общее безумие боя. Другая, чужая воля заставляла ее двигаться.

По мере того как она приближалась, в глубине ее горла рождался странный звук, что-то вроде сдавленного рычания. Чимойз никогда не слышала, чтобы крысы издавали такие звуки.

Но она слышала, что крысы разносят заразу. Крысиные укусы легко воспаляются и сочатся гноем много дней. Раны могут загнить, и случалось, что укушенные крысой умирали.

Чимойз опасалась, что эти ненормальные твари, лезущие под дверь и с такой яростью нападающие, несут в себе невообразимую заразу — может быть, чуму.