Логово Костей

Девушка открыла одну из бочек с вином, чтобы посмотреть, есть ли там что-нибудь. Заглянув внутрь, она обнаружила там несколько спящих ферринов. Проснувшись, они принялись рычать и издавать визгливые звуки, как барсуки во время опасности, а затем все разом бросились прочь из бочки через маленькое отверстие.

Вскоре весь погреб наполнился странным свистом, на языке ферринов это означало «Что? Что?».

Отовсюду доносились повизгивания маленьких грызунов, а Чимойз заметила несколько небольших дырочек, проделанных в стене за бочками. Воинственные маленькие феррины, облаченные в клочки украденной одежды, грозно махали руками из небольших отверстий.

— Что за беспорядок! — сказала тетушка Констанс, входя в хранилище. — Мы ни за что не успеем убраться здесь к приходу гостей.

— Я могу чем-нибудь вам помочь? — послышался чей-то голос. Чимойз обернулась. В дверях стоял юноша лет восемнадцати. Это был высокий молодой человек, широкоплечий, с белокурыми длинными волосами, наполовину скрывавшими его зеленые глаза.

Прошло только четыре дня с тех пор, как Чимойз переехала в Абельтон. Поэтому пока она была знакома лишь с половиной местных жителей. Но она не могла бы не заметить этого юношу, когда он вспахивал поле в долине.

— Чимойз, — сказала тетушка. — Это Дирборн Хокс, наш сосед.

— Как поживаете? — спросила Чимойз.

— Спасибо, хорошо, — ответил Дирборн.

Он пялился на нее так, словно ее тетушки там не было, и будто бы он хотел заговорить с Чимойз, но не мог подобрать слова. Теперь ему хотелось знать про нее все, для начала хотя бы слухи, которые распускал о ней ее дядюшка.

— Э… — сбивчиво начал он. — Я, э…, я обещал Эберу прийти пораньше, чтобы почистить здесь все.

— Что ж, хорошо, — ответила тетушка Констанс, — тогда я оставлю вас двоих заниматься уборкой, а сама пока наймусь выпечкой.

Шаги тетушки стали удаляться от двери, и в хранилище повисла неловкая пауза. Дирборн долгое время стоял молча. Чимойз знала, в чем было дело. Через семь месяцев у нее должен родиться ребенок, и ее тетушка с дядюшкой подыскивают малышу отца.

— Значит, — наконец выпалил Дирборн, — ты недавно в деревне?

— Ты же не видел меня прежде, не так ли? — спросила Чимойз.

— Думаю, я бы запомнил, если бы видел, — ответил Дирборн, одобрительно улыбнувшись. — На самом деле я уверен, что запомнил бы. Я, э…, я живу в старой усадьбе за долиной.

Чимойз видела ее, полуразвалившийся дом, которому уже двести лет. Семья Хокс была многочисленной, у них по меньшей мере было десять детей, насколько знала Чимойз. У Дирборна было два брата примерно его же возраста.

— А я видела тебя, — сказала она, — ты старший в семье?

— Да, — ответил Дирборн. — И самый симпатичный. И самый трудолюбивый, а еще самый умный и смешной.

— Ха-ха. Должно быть, тебя это очень радует. Скажи что-нибудь умное.

Юноша выглядел так, будто хотел откусить собственный язык, из-за которого он выставил себя дураком. Мгновение он смотрел в потолок, а потом сказал:

— Настоящий друг — тот, кто разделит с тобой твои трудности, когда тебе будет тяжело, и унесет твои тайны в могилу. Другие так называемые друзья не заслуживают этого названия.

Это не было ни смешно, ни умно. Но было искренно.

— Хочешь сказать, у меня есть трудности, которые необходимо разделить, или тайны, которые необходимо сохранить?

— Нет, — ответил он. — Это всего лишь размышления.

Чимойз пожалела о холодном приеме, который она оказала юноше. Он знал, что у нее будет ребенок, и должно быть, догадывался об остальном. Однако он вел себя так, словно хорошо поработал локтями, чтобы первым из братьев встретиться с ней.

— Что ж, — сказала она, — давай проверим, настолько ли ты трудолюбив, насколько умен.

Они закатали рукава и принялись за дело. Дирборн стал выкатывать старые винные бочки, чтобы освободить в помещении место для предстоящего праздника. В некоторых бочках жили целые семьи ферринов, и когда юноша покатил их к выходу, феррины посыпались из них, как горох, от страха оглушая хранилище свистом, и мгновенно исчезали в небольших туннелях, проделанных в стенах погреба.

Другие бочки феррины использовали для хранения запасов пищи — в них можно было найти пшеницу, украденную с полей, сушеные вишни или репу, позаимствованную из огородов. Две бочки были приспособлены под кладбище, внутри них валялись кости умерших ферринов. Ото всех бочек пахло мускусом.

Когда почти половина бочек была выдворена из хранилища, тетушка Констанс принесла чай.

— Думаю, нам стоит сжечь эти бочки, — сказала Чимойз. — Феррины все их изгадили.

Однако тетушка Констанс не придавала этому значения:

— Нет, завтра мы вернем их на место. Феррины погибнут от голода без своих запасов, а среди них есть матери с крошечными детьми, которых нужно кормить. — И она многозначительно посмотрела на живот Чимойз. У дяди Эбера и тетушки Констанс был только один собственный ребенок, дочка, которая умерла еще в детстве, поэтому тетушка, вероятно, становилась сильно восприимчивой, когда дело касалось детей.