Логово Костей

Несколько дюжин опустошителей собрались всего в каких-нибудь сотнях ярдов к югу от замка, прямо на побережье. Во время прошлой битвы опустошители начали было строить там нечто вроде странных башен с синими шпилями из слизи, закрученными, как бивни нарвала. Все это сооружение обвалилось, когда мировой червь выбрался на поверхность.

Теперь опустошители начали поднимать шпили, устанавливая их остриями вверх, так что они оказались на высоте сотен футов.

В один миг они сумели как-то укрепить основания этих башен и вот уже начали взбираться на них.

Дальновидец где-то поблизости закричал:

— Здесь что-то новое, на этих башнях; таких опустошителей мы еще не видели.

Боренсон взглянул в ту сторону, но едва мог что-то различить среди темных очертаний. Только три башни были восстановлены, и каждая из них опасно кренилась, как сломанный бивень нарвала. Полдюжины опустошителей крепко уцепились за вершины этих башен. Боренсону эти опустошители показались какими-то бесформенными.

— Опиши их, — крикнул он дальновидцу.

— Они похожи на меченосцев, — ответил тот, — но тела у них тоньше и длиннее. А их пелерины по меньшей мере в два раза длиннее, чем у обычных опустошителей, и у них гораздо больше щупальцев.

Словом «пелерина» называли костяные пластины на головах опустошителей, расположенные от стимулирующего треугольника до самой макушки.

— Они смотрят на нас, — воскликнул дальновидец, — изучают наши укрепления.

— Это невозможно, — пробормотал Боренсон. Опустошители находились в шести или семи сотнях ярдов, а ведь Аверан сказала, что они могут видеть не больше чем на две сотни. Однако когда он взглянул на юг, то смог ясно увидеть, что эти новые разведчики забрались на самый верх своих башен и висели там, как богомолы, уцепившиеся за ветки. Более того, казалось, что они уставились на замок, исступленно шевеля всеми своими щупальцами.

Он заметил движение неподалеку, может быть в пяти милях, и понял, что огромный отряд опустошителей приближается к ним под покровом тьмы.

Он сообразил, что главная армия орды находится от них в часе пути. Но разведчики вырвались далеко вперед из общих рядов. У него не было этого часа. У него не было даже пятнадцати минут.

— Тебе лучше пойти на свой пост, — сказал он Мирриме, в то время как дюжина могучих Властителей Рун устремилась к воротам замка, занимая свои места перед крепостным палом.

Боренсон сжал руку Мирримы, а она достала из кармана своей блузы красный шелковый шарф. Он был в точности такой же, как тот, что Боренсон повязал на свое копье, когда сражался с Главным Маршалом Скалбэйрном на турнире в замке Сильварреста неделю назад.

— Вот, — сказала она, повязав шарф ему на шею, — сохрани его для меня.

Затем она повернулась и быстро вошла в башню, исчезнув в темноте под аркой.

Боренсон соскользнул по лестнице и отправился на свой пост. Он не сводил глаз с башни замка до тех пор, пока не увидел движение в окне третьего яруса. Миррима высунула руку в окно и помахала ему, но он не мог видеть ее лица.

Боренсон был так занят разглядыванием разведчиков-опустошителей, что не заметил, как несколько человек заняли свои посты под бастионом на улице. Пара факелов была воткнута в грязь у потерны, и при их свете он заметил знакомое лицо — Капитана Темпеста из Лонгмота. Как и Боренсон, он был крепким воином, но не имел избытка даров. Третьим был Рыцарь Справедливости, сэр Гринсвар из Тума, у которого даров метаболизма было достаточно, чтобы обеспечить ему раннюю смерть. Еще два борца-победителя рядом с ним были одеты в золотые плащи Индопала. Их выдавал сильный акцент. Один был смуглый мужчина по имени Хамил Оватт, девятый сын Эмира Туулистана. Вторым был высокий чернокожий человек из Дейязза, воин из свирепого племени Тинту по имени Нгуйа Кинсагга.

Нгуйа внимательно посмотрел на Боренсона и прикрыл глаза в знак уважения, но вышел вперед маленького отряда.

— Я сражался с опустошителями в этих воротах неделю назад, — сказал Нгуйа. — Они не боятся человека, который бежит от них или стоит на месте. Но когда ты идешь на них, их сердца останавливаются.

Он изучил каждого из присутствующих, словно внимательный взгляд мог дать ему знание об их сущности, а затем мощным движением поднял свое копье и потряс им.

— Не изнуряйте себя, — предложил Боренсон обладателям многих даров. — Нас здесь пятеро. Если кто-то начнет уставать, пусть отступит и позволит другому наносить смертоносные удары.

Нгуйа понимающе кивнул, и люди заняли свои места.

С бастиона Боренсон ничего не мог видеть. Земля загудела, предупреждая о приближении орды опустошителей. Гул равномерно нарастал, и вскоре гри начали со свистом носиться над внутренним двором замка — знак, что опустошители уже здесь.

Боренсон почувствовал, как заколотилось сердце, и начал считать секунды между ударами. Ему хотелось бы вернуться на стену и посмотреть, что происходит.

До него донеслись восторженные крики дальновидцев, и он прислушался к их донесениям:

— Они уже почти достигли ворот, но пятятся в нерешительности!