Логово Льва. Забытые рассказы

– Браво, сэр!

Я был единственным едоком, и у «Джека» было время потрепаться.

В окно мне поданы были горячие картонные коробки с едой и питьем. Я отъехал на столовский паркинг. В это время к «Джеку» завернул огромный олдсмобиль. Он объехал вокруг павильона и запарковался рядом со мной, но подавал водитель не кормой, как я, а носом, и таким образом мы оказались со своей едой будто бы за столиком ресторана.

Я посмотрел на сотрапезника. Рыжий с сединой, краснорожий, кадыкастый, в ярчайшей гавайской рубашке и в бусах из ярких кораллов.

– Майк О’Рили, – представился он. – Хай! Как дела?

– М-м-м, – ответил я. – Угу.

– Ребята болтают, что из России в Россию, а?

– М-м-м, – подтвердил я. – Угу.

– Джизус, Мэри энд Джозеф! – воскликнул он. – Помню Россию!

– Были у нас?

– Боже упаси. Я другое имел в виду. Знаете, некоторые страны как-то выпадают из головы, какая-нибудь, скажем… ну… Исландия, Гренландия… годами о ней не думаешь, то ли на юге она, то ли на севере. О России как-то помнишь всегда. Приблизительно знаешь даже, где она находится.

– А где? – не без лукавства спросил я.

– Между Китаем и Германией, – выпалил он и запылал от гордости всеми веснушками, но потом почему-то вдруг померк, и тень далекого трагизма проползла по его лицу. – Кроме того, я воевал когда-то вместе с русскими.

– Возможно ли это?

Он пошарил рукой где-то внизу и вытащил на свет полугаллонную бутыль джина «Бифигер» с ручкой.

Пауза в диалоге.

– Б-р-р-р, – сказал я после паузы.

– Б-р-р-р, – сказал он и продолжил: – Не всегда я занимался химчисткой в этой бестолковой стране. Я был когда-то лейтенантом Королевской ирландской пехоты. Майк О’Рили, – представился он мне еще раз. – Участник поражения в Дюнкерке.

– Славное было дело, – сказал я.

– Отличное, отличное, – кивнул он.

– Но наших там не было, – сказал я.

– Там и наших хватало, – сказал он. – Драпали за милую душу.

– Б-р-р-р, – сказал он.

– Б-р-р-р, – сказал я.

– Однако я не убежал, – сказал он.

– Нет? – спросил я.

– В плен попал.

– Поздравляю.

– Рука не дрожит? – спросил он.

– Почти нет, – сказал я.

– Разливай!

– Куда?

– Не болтай лишнего.

– Б-р-р-р, – сказал я.

– Б-р-р-р, – сказал он. – Тебя как зовут?

– Вася.

– Так и того звали, – всхлипнул он. – Моего любимого. Казачонок Вася, лет сорока. Это не ты?

– Наших не было в Дюнкерке, – сказал я. – И Васи там не было.

– А в Германии ваши были, – лукаво погрозил он мне. – Там вашими так все и кишело в 1945-м. А ты там, Вася, не кишел?

– Я тогда под стол пешком ходил.

– И со мной случалось, – нахмурился он, потом вздрогнул.

– Вздрогнем?

– Б-р-р-р.

– Б-р-р-р. Хорошо сидим, а? – Рука у меня, Майк, все тверже становится. Видишь?

– Джизус, Мэри энд Джозеф, он спас мне жизнь, этот казачонок Мухамед.

– Вася или Мухамед?

– Быть, может, Стефан. Внутри горела геенна огненная. Эсэсовцы все разбежались как собаки. Мы брошены на произвол судьбы. Шипела, падая, ракета… Тут они и появились на конях. Жизнь была спасена. Как мне найти его?

– Кого?

– Того узбека. Тридцать лет его уже ищу и не могу найти. На Филиппинах искал, в Индии, в Милуоки… как мне найти его?

– Я помогу тебе, Майк.

– Спасибо, Вася. Вот за это спасибо, ты настоящий друг, ты снова спас мне жизнь. Я тридцать лет его искал и, если бы не ты, не нашел бы. А теперь давай поднимем до уровня бровей. Готов? Поехали!

– Б-р-р-р.

– Б-р-р-р.

– Я напишу об этой трогательной истории в «Литературную газету».

– Зачем в литературную? Лучше в нормальную.

– Я писатель, потому и пишу в «Литературную».

– Я тоже писатель, даже поэт. «Если хочешь чистым быть, надо в химчистку О’Рили заходить». Здорово?

– Ты мне расскажи, Майк, как ты выглядел, чтобы тебя узнал твой спаситель.

– Я выглядел отлично. Если бы все так выглядели в королевской пехоте…

– Точнее, Майк. Какой был нос, какой, извини меня, рот у тебя был?

– У меня на шее было вафельное полотенце.

– Где было полотенце?

– На шее.

– Вот здесь, что ли? На шее?

– Так точно, сэр. Без сомнения, на шее.

– Учти, Майк, я уже записываю. Что у тебя там было? На шее.

– Вот здесь, что ли? Там у меня вафельное полотенце висело, когда этот узбек появился со своей канистрой.

– Он на лошади приехал?

– Возможно. Они ведь на лошадях все скачут.

– Кто?

– Казаки.

– Он казак был или узбек?

– Какая разница?

– Может, русский?

– Конечно, русский.

– Значит, так и напишем в «Литературной газете» – русский казачок узбек Вася.

– Не обязательно Вася. Может быть, его звали Мухамед или еще как-нибудь. Они тогда прямо так и посыпались из грузовиков, кто с котелком, кто с фляжкой, а мой очаровательный – прямо с канистрой. Открывай, говорит, рот, лейтенант, и полотенцем вытирайся. Лошади? Какая, Вася, разница, лошади, грузовики, русский, узбек, Махмуд, Стефан?.. Все равны перед лицом всемогущего. Главное, чтоб руку друг другу, чтобы историческое рукопожатие, чтобы все пело внутри, тогда и закуски не надо, можно и полотенцем. Так, что ли, брат? Если согласен, не мешкай.

– Б-р.

– Б-р.