Логово льва

И тут сотни этих «достопримечательностей» заключены в клетки подозрительных чужеземцев, за крепкими запорами.

Заволновались горожане, заспорили…

И где-то через час выборные, во главе с самим Comandante, уверенно вошли в холл отеля «El Nacional», где квартировала «La Expidicion», дабы потребовать однозначных объяснений.

Многочисленные сторонники правдоискателей, уже на всякий случай наспех вооружённые — кто кухонным ножом, кто булыжником, выдранным из мостовой, рассредоточились по ближайшим улочкам и застыли в нетерпеливом ожидании. Народы, рождённые под тропическими созвездьями, всегда склонны к поиску правды, а если эти поиски сопряжены ещё и с возможностью «побряцать оружием», то и удовольствие можно получить двойное.

Однако на этот раз — сорвалось…

Минут через десять Comandante задумчиво вышел из отеля, забрался на пустующий постамент памятника великому диктатору — сам памятник был сброшен с постамента много-много лет назад во времена какой-то давнишней, уже всеми позабытой революции — и громко объявил всем собравшимся:

— Уважаемые граждане Сан-Анхелино! Я, Comandante Педро Сальвадор, подтверждаю, что «La Expidicion», руководителем которой является уважаемый профессор Бруно, действует строго в рамках лицензии, выданной в столице и подписанной секретарём самого El Senor Presidente. Эта лицензия разрешает профессору Бруно отловить в джунглях сколь угодно много диких камышовых котов и кошек, которые беспошлинно могут быть вывезены за пределы республики, так как должны в дальнейшем послужить благородным целям на благо всего человечества, а именно, будут являться, я бы сказал, подопытными единицами при проведении профессором Бруно важных медицинских опытов по созданию чудодейственной вакцины практически ото всех болезней. Поэтому, учитывая законность действий «La Expidicion» и осознавая особую значимость опытов уважаемого дона профессора, военные власти республики — в моём лице — берут «La Expidicion» под свою опеку, и полувзвод солдат будет выставлен на охрану имущества уважаемых господ незамедлительно! Инцидент полностью исчерпан! Прошу, настоятельно прошу уважаемых сограждан разойтись по домам! Viva El Senor Presidente!

«Большая бумага» в мирное время, пока не предвидится очередная революция или какая-нибудь иная заварушка, для жителей тропических стран является непререкаемым авторитетом.

Медленно и уныло расходились несостоявшиеся защитники дикой природы. Кто-то домой, кто-то в ближайшую pulperia — дабы стаканчиком-другим поправить испорченное настроение, вставляя попутно булыжники в пустые гнёзда мостовой.

И только Джедди не успокоился. Вечером этого же дня он, пользуясь тем, что охранники, приставленные Comandante к гостинице «El Nacional», беспечно ушли праздновать именины капитана Большого Сида — больно уж настойчиво капитан приглашал, — беспрепятственно вскрыл хлипкие двери гостиничного помещения, где хранились клетки с полосатыми пленниками, открыл все запоры да и выпустил кошачью братию на все четыре стороны.

И сошло бы, возможно, всё Джедди с рук, да вот только коты, оказавшись на воле, подняли невообразимый вой. Это они пели гимн свободе — единственному и поэтому бесценному достоянию кошачьей нации.

Людям, погрязшим в своих мелких стремлениях к золоту, особнякам, модным машинам, власти и прочей дребедени, уже нипочём и никогда не понять, что такое она есть — свобода, и какова её истинная ценность.

Как бы то ни было, на все эти оглушительные вопли немедленно прибежали представители власти, да и повязали Джедди, как говорится, с поличным.

Состоялся суд. За вред, причиненный важной и законопослушной «La Expidicion», Джедди был приговорён к десятидневному заключению в местной тюрьме. В наших тюрьмах — очень строгие порядки: питание скудное, продовольственные передачи от родственников, как бы они ни были богаты и уважаемы, не принимаются.

Хотя бы в тюрьме все должны быть равны…

И вот, через сутки после водворения незадачливого борца за справедливость в то место, от которого никому никогда не стоит зарекаться, в вентиляционном штреке, питающим камеру свежим воздухом, раздался странный шум: скрежет от соприкосновения чего-то острого с каменной кладкой, отчаянное фырканье, усталые тяжёлые вздохи.

Ещё через пару минут из вентиляционного отверстия в потолке выпала и ловко приземлилась на все четыре лапы большая камышовая кошка, держащая в зубах жареную куропатку, очевидно, где-то ловко позаимствованную.

Неожиданный гостья, приветственно проурчав что-то неопределённое, грациозно проследовала к кровати, на уголке которой восседал Джедди, и аккуратно положила принесённый провиант на грязную тюремную подушку.

— Мр-р-р, — деликатно, с чувством собственного достоинства, заявила кошка, недвусмысленно двигая лапой аппетитную куропатку к оголодавшему мальчишке. — Мр-р-р! Мяу!

Разночтений быть не могло: благодарная спасённая сеньорита принёсла своему доблестному спасителю, заключённому злыми людьми в узилище и обречённому на голодную смерть, скромный, но спасительный подарок…