Логово серого волка

Мнение о том, что мы превращаемся в животных — бред. Меняемся мы не существенно и больше от морального и физического напряжения. Вытягиваются когти, клыки, меняется цвет глаз, пропадает способность говорить и связно думать. Основным изменениям подвергается человеческая сущность, полностью поглощаясь звериными инстинктами и желаниями. Контроля над волком нет, он в полной мере выражает свой нрав, и страшнее всего, когда он злится. Зверь не видит разницы между своими и чужими, у него нет морали, он не ведает жалости, он сила в чистом виде без ограничений и запретов.

Контролю нас учат с детства, и чем сильнее волк, тем больше умения его сдерживать требуется. Мой волк рожден альфой и все время соперничает не только с подобными себе, но и со мной. И то, что я не смог его сдержать, не делает мне чести. Неважно, насколько вескими были причины срыва.

— Как Локи? — виновато спросил я, смутно припоминая, как отросшие когти полоснули друга по груди, разрывая слои одежды и рассекая плоть.

— Порядок, оклемается. Нечего было подставляться.

Среди образов, мелькавших в просыпающемся мозге, были и другие сцены, из-за которых хотелось откусить себе хвост. Вылетевшая от удара в коридор массивная дверь, расколоченная в щепки дубовая кровать, исцарапанная каменная кладка стен. И Гай. Я четко видел, как седой мужчина отлетает от удара в дальний угол и без сознания оседает на пол, пока Локи, изворачиваясь от моих зубов, пытается повалить меня на спину. Неудивительно, что его пришлось штопать, это надо же было быть таким идиотом.

— Извини, Гай.

— Сам виноват, теряю сноровку, — вздохнул мой друг.

— Давненько меня так не накрывало.

— Это точно, — хохотнул Гай. — Теперь тебе придется еще и комнату сменить.

— Все так плохо?

— Хуже. Когда волк остался один, она просто перестала существовать, ты умудрился даже выдрать зарешеченные ставни.

— Хм…

— Я все чаще начинаю думать, уверен ли ты в том, что у тебя волк, а не медведь?

Я даже смог слабо улыбнуться на эту неуклюжую шутку.

— Давай-ка я тебя отвяжу, и ты поспишь, — предложил Гай.

Я подергал обретающими чувствительность конечностями и убедился в наличии веревок. Возмущенно засопев, я нахмурил брови, без слов выражая крайнюю степень недовольства тем, что меня спеленали как ребенка. Последняя мысль заставила забыть о возмущении.

— Как мальчик?

— В порядке, наелся и спит. Надо дать ему имя. Не может будущий воин быть безымянным.

— Воин?

— Да. Он двуликий.

— Хорошо.

— Судьба дала ему шанс избежать участи своего отца.

Зрение медленно возвращалось ко мне, и потому печаль в глазах Гая я успел рассмотреть, затем он, больше не теряя времени, распустил путы.

— Отдохни и ты, — хлопнул я его по плечу, принимая вертикальное положение.

— Да, да. Мои старые кости отвыкли от таких заварушек, — и он вышел, оставляя меня в комнате, в которой обычно останавливаются гости.

Идти и смотреть на свои покои не стал и, зная, что все равно не смогу усидеть на месте, спустился в главный зал, где всегда горел камин. Там глубокой ночью, сидя за столом, я и провалился в тяжелый сон, полный смутных образов.

Глаза. Красивые, огромные как полночная луна глаза цвета обсидиана. Чернее ночи, чернее бездны. Такие знакомые, хоть я и не мог вспомнить, где видел их. Они смотрели в мою душу. Что они видели там? И хочу ли я, чтобы они нашли то, что искали? Они заставляли вглядываться в ответ и бояться потерять тот свет и тепло, что дарили своим присутствием. Но вот они моргнули и неожиданно наполнились страхом и дикой болью. Болью, которая отозвалась мукой и терзанием в сердце. Слезы словно росинки, повисли капельками на ресницах. Это неправильно, такие глаза не должны плакать. Захотелось утешить и уничтожить причину мучений, отражающихся в бездонной темноте. И я потянулся к ним, чтобы смахнуть соленые бриллианты, но мое движение развеяло сон, и я очнулся.

Я больше не видел этих полночных глубин, но теперь желание отправиться в дорогу стало непреодолимым. Волк метался, словно в клетке, как будто не было этого чудовищного выброса энергии. Даже умудрялся покусывать меня изнутри, заставляя торопиться. Я не осознавал причин такого поведения, ни своего, ни волчьего, но инстинкты никогда не обманывают, а значит, нужно спешить. Сорвавшись с места и зовя Гая, я приказал немедленно седлать лошадей. Что-то меня тянуло, толкало и гнало, а мой зверь рвался в бой.

Глава 5

Крики. Громкие, испуганные, беспорядочные. Множество голосов выкрикивали проклятия, молились, стенали, звали на помощь. Единственно, в чем они повторялись, это фраза «звери пришли».

— Куда бежать? — раздался голос недалеко от моего позорного столба.

— Уже некуда, — сплюнул его собеседник. — Окружили твари.

Судя по звукам, деревенские жители, согнанные со своих мест, ринулись в центр деревни, стараясь наладить круговую оборону. Глупцы. На что надеются? Я видела воинов лорда Грея Вульфа. Снисхождения им ждать не стоит.