Логово снов

Аделаида Проктор выудила из коробочки таблетку нитроглицерина, положила под язык и стала ждать, пока стихнет боль. Спазм вызвали кошмары – что-то там про старую, ручной работы музыкальную шкатулку… она играла популярную мелодийку тех времен, когда Аделаида была молода. Красота песенки разбередила в ней тоску, она обещала все, о чем Аделаида когда-либо мечтала – только идем, идем за мной глубже и глубже в ткань сна. Она чувствовала, что шкатулка зовет и других, будто радиопередача с дальней станции поздней ночью. Но тут сон сдвинулся, песенка затерялась, и она увидела Элайджу: он молча стоял на краю кукурузного поля; лицо его затопили полночные тени.

– Адди, – прошептал он, маня, и ее сердце пустилось диким галопом, словно скинувший всадника конь, и выбросило ее из сна.

Таблетка сработала быстро, тугой узел в груди распустился. Когда сердечный ритм хоть немного восстановился, Аделаида вытащила себя из постели и заковыляла к собственной музыкальной шкатулке, стоявшей в самом верху маленького дубового шкафчика, втиснутого в угол комнаты. Она подняла крышку, и крошечная плясунья из «Мулен-Руж» тут же рывком ожила. Двумя пальцами Аделаида задушила песню в зародыше, пока та не разбудила ее сестру, Лилиан. В шкатулке лежал фланелевый мешочек для драгоценностей, а в нем – железный ларчик с инициалами «ЭЛДЖ». Она открыла его и уставилась внутрь – на локон темно-золотых волос, на зуб, на осколок пальцевой кости и на ферротипию молодого человека в серой униформе. Убедившись, что с ними все в полном порядке, она сунула ларчик обратно в мешочек, заперла шкатулку и убрала ее на место в шкафу.

Дальше она собрала неглубокую чашу, спички, свечу в латунном подсвечнике, моток бинта, связку шалфейных листьев и маленький кривой серебряный кинжальчик к себе в сумочку, опустошила солонку понемногу в каждый карман халата и, придавленная к земле весом соли, зашаркала через холл к лифту.

Лифтер, ни слова не говоря, доставил ее в самые недра «Беннингтона»; он работал тут всего две недели, но уже научился ни о чем не спрашивать сестер Проктор. Пока лифт тарахтел вниз, мисс Адди тихонько напевала себе под нос:

Широка земля, широка, ночь стара,
Ни грядущего, ни прошлого нет,
Вышит горестью плащ, на дыре дыра,
Мертвых Царь Ворон подымает в рассвет.

Решетка лифта, лязгнув, отворилась в беннингтонское подземное царство. Кнопочный отрок бросил несмелый взгляд во тьму.

– Вас подождать, мисс Проктор? – неуверенно вопросил он.

– Все в порядке, дорогой. Я вас вскоре вызову. Езжайте себе.

Скептически качая головой, тот закрыл двери, и лифт застонал вверх, оставив Адди одну в сумрачном подвале. Она тотчас же выхватила свечу, запалила фитиль и подождала, пока теплое сияние хоть немного рассеет мглу. Она подкормила огонь концом шалфеевой связки и замахала тлеющей травой в воздухе, описывая широкие круги. Потом засучила рукава халата и сорочки. Вдоль парковой стороны бежала череда узких, вровень с улицей, окон, и в их смутном свете бумажно-тонкая кожа запястий казалась светящейся и почти синей. Бормоча древние слова, она медленно огладила лезвие ножичка большим пальцем и зашипела, когда кровь закапала в чашу. Окровавленным пальцем Адди отметила восточный угол подвала, а потом и три остальных. Покончив с этим, перевязала его, выгребла соль из карманов и накропила тонкие, как изморозь, линии вдоль подоконников, где уборщик их, есть надежда, не найдет. Ночь изнывала снаружи окон, моля впустить. Адди загасила свечу, собрала пожитки, нажала кнопку вызова и стала глядеть, как золотая стрелка считает этажи вниз.

Двери открылись, лифтер помог ей войти.

– От вас пахнет дымом, мисс Проктор, – встревожился он.

– Это всего лишь шалфей, милый. Я, видишь ли, окуривала помещение.

– Простите, мисс Проктор?

– Запалила связку шалфея и окурила помещение.

Любопытство и подозрительность на пару живо окрутили мальчика.

– А зачем, позвольте спросить, вам пришло в голову пойти и сделать такую вещь?

– Для защиты, конечно, – просто ответила та.

– Защиты от чего, мэм?

– От дурных снов.

– Простите, мисс Проктор. Я не догоняю.

– Я охраняю наш дом от мертвых, милый. Насколько могу.

На сей раз лифтер предпочел оставить свои мысли при себе – а заодно поделиться ими с менеджером здания, когда закончится смена. Вряд ли ему понравится идея, что старушка может вот так, ничтоже сумняшеся, сжечь дом. Еще раз скептически покачав головой, он захлопнул решетку и повернулся к панели; золоченые двери отрезали их от тьмы подземелья.

День восьмой

Роман что надо

– Доброе утро! Доброе утро! – ручейком звенела Эви, порхая по коридорам Даблъю-Джи-Ай и маскируя широкой улыбкой жутчайшее похмелье после вчерашней тортовой вечеринки.