Логово тьмы

– Это почему? – нахмурился Гундихар, а Бенеш часто-часто заморгал.

– Вряд ли вы сможете помочь мне там… – Олен ткнул в сторону ближайшей двери. – Тьма могущественна, и то место, где она вливается в наш мир, несет смерть всему живому. Но я-то смогу там уцелеть благодаря Сердцу Пламени и ледяному клинку. А вы нет…

– И я? – с вызовом спросила Саттия.

– Тот, кто умеет плавать, не выживет в водопаде, – покачал головой Олен. – Кроме того, кто-то должен прикрыть меня, не допустить слуг Харугота внутрь храма. Если займете оборону тут, то получите хорошие шансы продержаться.

Он всем сердцем, всей душой чувствовал, что дальше имеет право идти только в одиночестве. В глубине Дома Ничтожества находилось нечто намного более опасное, чем ловушки Дома Смерти. Незачем подвергать зряшному риску тех, кто ничего не претерпел от Харугота и его подручных.

Кроме того, здесь, у выхода, Саттия и остальные будут иметь лучшие шансы выжить, если Олен добьется успеха и храм рухнет. А он добьется – в этом уроженец Заячьего Скока не сомневался.

– Все ты говоришь верно… – сказал Арон-Тис и ожесточенно поскреб гребень на голове. – Но чем-то твой план мне не нравится. Идти внутрь Дома Ничтожества совсем одному, без помощи и поддержки…

– Почему одному? – Олен посмотрел на Рыжего. – Вот он явно не захочет остаться с вами.

– Мяу, – подтвердил оцилан.

– А вдвоем нам не страшен никакой враг, так что… – грудь почему-то стеснило, – мы все сделаем и вернемся. А вы, главное, не пустите внутрь шустрых парней, что присланы из Безариона.

Спутники глядели на Рендалла одинаково – с подозрением, печалью и еще какой-то обреченностью. Похоже, они понимали, что их обманывают, что шансов победить не так и много, но другого пути, ведущего к легкому успеху, просто нет и быть не может…

– Мы постараемся, – пообещал Гундихар. – Но только ты обязательно вернись. А то мне и пива не с кем выпить будет… – гном хлопнул Олена по плечу и страдальчески закряхтел.

– Ну, пусть будет твой путь удачным, да. – Бенеш грустно улыбнулся. – А уж мы тут как-нибудь… э, отобьем атаки…

– Я верю в тебя, – просто сказал Арон-Тис.

– И я, – кивнула Саттия. – Хотела бы пойти с тобой, но… – она заколебалась, – но это тебе не поможет… Отправляйся один…

Олену до боли в сердце захотелось, чтобы девушка шагнула вперед, обняла его, шепнула на ухо что-нибудь ласковое. Но Саттия этого не сделала, так и осталась стоять, лишь отвела предательски заблестевшие глаза.

– Хорошо. – Он судорожно сглотнул. – Увидимся. Пошли, Рыжий.

И, повернувшись, Рендалл зашагал к ближайшей двери. Кот обогнал его, первым толкнул створки из черного дерева. Те тихо качнулись, пропустили оцилана и человека, после чего вновь замерли. Спутники исчезли из виду, наследник трона Золотой империи остался один.

– Ну и хорошо, – прошептал Олен, давя в себе обиду, – так даже лучше. Не о чем будет переживать, нечего терять…

Он вытащил из ножен ледяной клинок и попытался выкинуть из головы все мысли о Саттии. Постарался сосредоточиться на том, что необходимо выжить в храме, некогда возведенном неведомыми уттарнами, дойти до истока Тьмы и заткнуть его так, чтобы не осталось и следа.

Пустынные коридоры ветвились, Олен шел дальше и дальше.

Качнулись и неподвижно повисли закрывавшие проход створки из темного дерева. Саттия закусила губу, давя рвущийся из глубины души крик – ну зачем он отправился на верную смерть? Что будет делать она, если Олен не вернется из недр Дома Ничтожества? А он, скорее всего, не вернется.

Ведь оттуда не возвращался еще никто. Хотя никто и не заходил туда.

С самого военного лагеря у Ла-Малады, когда сельтаро признали ее своей, Саттия давила в себе чувства, недостойные представительницы гордого народа эльфов. Пыталась убить позорящую ее страсть к человеку, и ей время от времени начинало казаться, что она близка к успеху. Что Рендалл ей вовсе неинтересен, даже неприятен…

Легче всего стало в хижине старого Хранителя, когда она приняла в себя груз темного, страшного знания. Научилась призывать разлитую в этом мире силу Тьмы и обращать ее себе на пользу. От обретенного могущества не закружилась голова, но простые эмоции и желания, какими живут роданы Алиона, отступили в сторону. На нее навалилось серое облако равнодушия, в котором белым огнем горела одна-единственная цель.

Разрушить святилища, не дать Тьме уничтожить мир.

Умирающий ли Хранитель вложил в свою наследницу это стремление, или она сама прониклась им, познав истину о том, что происходит на Теносе, – это было не так важно.

Но сейчас, когда Олен пошел умирать, чувства вернулись. Нахлынули с такой силой, что Саттия едва не забыла о том, где они находятся и что происходит. Ей в одно и то же время захотелось рассмеяться, заплакать, выругаться и осушить большую кружку крепкого пива, чтобы только заглушить боль в душе…

– Эй, ты в порядке? – от переживаний ее отвлек вопрос Арон-Тиса.

Гоблин смотрел уроженке Ланийской марки прямо в глаза, и взгляд его был до отвращения понимающим.

– Да. – Саттия отогнала желание рявкнуть на алхимика. – Готовьтесь. Чернокрылые скоро будут здесь.