Логово змея

– Я в судьбах не разбираюсь, – начал староста. – Я университет марксизма-ленинизма заканчивал и даже в партии был. С ульгенями у нас Сихэрче да Анна накоротке. Но я им все равно верю, потому что Сихэрче ни разу не ошибался. Ты с Анной встретился, и раз он говорит, что у вас теперь судьба общая – я ему тоже верю. И хотя сейчас не свадьба, я вообще не пойму, что сейчас… – Он поперхнулся под строгим взглядом Сихэрче и долго старательно откашливался. – Но все равно на вашу общую судьбу у нас есть специальный подарок. Вот, возьми подарок.

Он взял со стола сверток и протянул Глебу. Тот принял и вынужден был напрячь мышцы, ощутив его вес.

– Что это? – машинально спросил он.

– Это золото, Йока, – спокойно сказал Сихэрче. – От нас, от всего села, вам с Анной. Ты нам нравишься, Йока, мы к тебе привыкли, но мы все знаем, что вы здесь не останетесь. Скоро вы уйдете, это вам немного поможет.

– Я… спасибо… – Глеб ошеломленно сглотнул. – Но… Я не знаю… Нет, я не могу…

– Ты хотел позвонить? – напомнил Сихэрче. – Возьми телефон… Анна! Кажется, ты обещала нас накормить тушеной бараниной? Мне отчего-то кажется, что она у тебя уже успела сгореть…

* * *

Лет десять назад ему пытались дать кличку «Ларь». Вероятно, по аналогии со «шкафом». Те, кто пытался, постепенно от этого намерения отказались – добровольно или лишаясь зубов без числа. Володя Ларионов действительно занимал немалый объем в пространстве, но соглашался откликаться исключительно на «Ларика».

В тюрьме он сидел всего один раз, причем попал туда совершенно по-глупому. Но, как оказалось впоследствии, – в цвет. Ему было восемнадцать. С дружками выпивали. Ясно море – не хватило, пошли добавлять. Оказалось, что не хватило и денег, совсем чуть-чуть – копеек двадцать или пятьдесят… Вежливо попросили у какого-то лоха в шляпе. Он не дал. А Ларик как раз дал от души. По самой шляпе. Тут наехали менты, Ларик начал возмущаться. В итоге – грабеж в группе плюс сопротивление сотрудникам милиции, сопряженное с нанесением одному из них менее тяжких телесных повреждений.

Шесть лет усиленного, статьи серьезные, на зоне Ларика блатные не обижали и, хотя с вертухаями он особо не спорил, прочно держался в «честных фраерах» с перспективой дальнейшего повышения в воровском ранге.

Ларик вышел через четыре года, аккурат в начале великих экономических перемен и тут же понял, в чем состоит его истинное призвание. Свой родной район он подмял под себя за пару месяцев. Благо ментам, ошалевшим от бесконечных реорганизаций, было абсолютно плевать на становление нового класса настоящих хозяев. Даже нищие в переходах ему платили за разрешение спокойно работать (тут, правда, приходилось делить с постовыми выручку пополам).

Ну, потом были разные славные дела и великие преодоленные трудности. Малые и большие войны. Наказание непокорных. Переговоры, компромиссы с конкурентами и устранение последних. Нормальная живая жизнь.

Ларику очень нравилось однажды прочитанное в популярной газете интервью с одним из самых первых и удачливых предпринимателей Артемом Тарасовым, где тот говорил, что когда теперешние бандиты закончат криминальные войны и финансово определятся, то непременно оденут белые рубахи, галстуки-бабочки и станут достойными гражданами своей великой страны, которых будут уважать все окружающие. Артем Тарасов убедительно подтверждал свои слова личным примером, дважды прорвавшись в депутаты Верховного Совета. Это интервью Ларик навечно закатал в пластик и повесил в красивой рамочке в своем офисе.

Практически именно так выходило и у него самого. Последние несколько лет Ларик ни разу не разбивал своего кулака о чужие зубы, его кисти изнутри и снаружи отмылись добела и покрылись легким жирком. Сегодня Ларику принадлежало около сорока автозаправок, солидные доли в двух банках, а также – не официально – пять оптовых рынков. Ну и еще кое-что по мелочам: магазины, магазинчики, кафешки и бары на его территории продолжали исправно платить за охрану. Пора было подумать о создании следующего поколения – честного и благородного, обученного Сорбонной или Кембриджем.