Логово зверя

Юра хотел сразу же последовать за ним, но чуть-чуть задержался, вновь прислушавшись к звукам, издаваемым незнакомцем. Шагов больше не было слышно, но тяжкое дыхание и приглушённый рык продолжали раздаваться. А ещё через мгновение к ним присоединился уже знакомый ему жалобный скрип лестницы. «Странно, как она выдерживает этого громилу?» – пронеслось у него в голове, после чего, не мешкая больше, он вслед за товарищем прыгнул вниз.

Достаточно мягко приземлившись на поросшую травой почву, Юра быстро огляделся кругом и, тут же заметив полулежавшего рядом друга, бросился к нему.

– Ну как, порядок? Цел?

Паша скривился и чуть встряхнул левой рукой.

– Цел, – проворчал он, делая попытку приподняться. – Только лапу вот немного зашиб… Ты слишком резко меня вытолкнул!..

– Обсудим это потом, – прервал его Юра, помогая ему встать и одновременно снова кидая взгляд по сторонам. – А сейчас валим отсюда. Что есть духу! На всех парах!!!

Паша, вроде бы пришедший в себя после недавнего оцепенения, кивнул. Они схватили валявшиеся поблизости рюкзаки и опрометью бросились прочь от дома.

В несколько мгновений они миновали залитую призрачным лунным светом поляну, на окраине которой приютилось уединённое жилище, и углубились в лес. Здесь скорость их передвижения сразу же резко снизилась – лес был густой, плотно заросший огромными раскидистыми деревьями, пышные кроны которых смыкались в вышине и не пропускали сияния полной серебристой луны, воцарившейся на иссиня-чёрном, усеянном россыпями звёзд небосклоне, так внезапно очистившемся от застилавшей его совсем недавно облачной пелены. Но от последней не осталось и следа, и о лившем в течение многих часов дожде напоминали теперь только чистый, словно омытый воздух, резкий запах хвои и устилавшие землю мокрые листья и сучья, на которых беглецы часто поскальзывались и пару раз падали, что, помимо всего прочего, значительно задерживало их продвижение вперёд.

Однако ничто – ни скользота, ни густые перепутанные заросли, то и дело преграждавшие и затруднявшие им путь, ни кромешная тьма, лишь кое-где рассеиваемая изредка проникавшими в лесную гущу скудными лунными отблесками, – не могло остановить их бегства. Страх придавал им сил, подхлёстывал их, точно плетью, и гнал всё дальше и дальше, в глубь дремучего девственного бора, которому, казалось, не будет конца. Они двигались наобум, куда глаза глядят, не придерживаясь какого-то определённого направления и руководствуясь лишь одним стремлением – оказаться как можно дальше от покрытой ковром из колокольчиков поляны и старого одинокого дома, притаившегося в лесной глуши и оказавшегося обителью чего-то неведомого и жуткого. Они петляли, огибали широкие мощные стволы, беспрерывно возникавшие перед ними из темноты, перепрыгивали через поваленные деревья, продирались сквозь жёсткие колючие кусты, шарахались из стороны в сторону, когда во мраке им мерещились какие-то смутные причудливые фигуры, напоминавшие им того, кто незадолго до этого напугал их до смерти. Но им казалось, что они всё ещё недостаточно далеко убежали от страшного дома и его таинственного обитателя, и они, не помня себя, продолжали нестись по бескрайнему, объятому тьмой и мёртвым безмолвием лесу, над которым, серебря верхушки деревьев, плыла в бездонной небесной выси холодная седая луна.

Они остановились лишь тогда, когда совершенно выбились из сил и поняли, что если не остановятся хотя бы ненадолго, чтобы перевести дух и отдышаться, то вскоре просто рухнут от напряжения и уже не смогут двигаться дальше. Выскочив на опушку, слегка озарённую разрозненными пятнами тусклого, почти неуловимого света, они, не обменявшись ни словом, одновременно перешли на шаг, а затем встали. Тяжёлые рюкзаки будто сами собой свалились с натруженных плеч. Приятели и сами готовы были вслед за своей поклажей повалиться наземь и лишь огромным усилием воли заставили себя устоять на ногах, понимая, что в противном случае подняться, скорее всего, будут уже не в силах.

Пару минут было слышно только их шумное натужное дыхание, перемежаемое бухающим Юриным кашлем и бессвязным Пашиным бормотаньем. Которое, впрочем, как только он чуть-чуть отдышался и унял бешеное сердцебиение, стало более вразумительным, а затем и вовсе превратилось в более-менее связную, хотя и сбивчивую и то и дело прерывавшуюся речь.

– Эт-то он! – прохрипел Паша, вращая глазами и тыкая пальцем куда-то вдаль. – Он! Тут никаких сомнений… Это о нём говорила та девка на дороге… Его рёв мы слышали на речке… Его тень я видел возле палатки, перед сном… От него убегал лось…

Паша, словно задохнувшись от волнения, смолк и некоторое время беззвучно шевелил губами, точно собираясь с мыслями и готовясь сказать нечто важное и значительное. И наконец, подняв глаза на спутника, медленно, с расстановкой, каким-то особенным тоном произнёс:

– Это всё не случайно… Тут всё одно к одному… Мы, ничего не зная, ни о чём не подозревая… шаг за шагом, как слепые котята… шли в его логово…