Лояльный мужчина

— Теперь я знаю все о Билле Уинчелле. И я знаю, на кого у него есть компромат. И я знаю, что у этого человека, на кого у него компромат, имеется нюх на подобные дела, и если Билл только откроет рот, то количество вдохов Билла Уинчелла на этой земле значительно сократиться. Охраняет его или нет полиция, он — ходячий мертвец. Если он настолько глуп, что не понимает этого, поскольку он твой сын просвети его об этом. В данный момент его ждет не очень счастливое будущее, которое включает в себя не только ограниченный выбор гардероба. Но, по крайней мере, у него есть будущее. Если он откроет рот, у него не будет даже этого. Ты меня поняла?

Я перевела взгляд с Эльвиры на Трио и увидела, что Джез по-прежнему было на все наплевать. Мама внимательно изучала Эльвиру. Но, к моему удивлению, тетя Луламэй побледнела и выглядела немного растерянной.

Эльвира снова заговорила, и когда я снова повернула к ней голову, то увидела, что она смотрела на Митча.

— Я знаю, что парни горят желанием опустить этого парня, но этот тупой недоумок затеял эту игру только для того, чтобы поиметь тебя, и ему нужно это дать понять. — Ее взгляд остановился на Митче, и она закончила: — И ты это знаешь.

— Мы скажем ему, чтобы он включил в сделку со следствием программу защиты свидетелей, — заявила мама, и все посмотрели на нее.

— Ты можешь ему это сказать, но Уинчелл этого не поймет, — ответила Эльвира. — Возможно, у него есть какая-то информация, но не настолько важная, чтобы ему предложили программу защиты свидетелей.

— Ты не можешь этого знать, — возразила мама.

— Женщина, ты меня не знаешь, но я знаю все, что происходит в подпольном мире Денвера. Знаю и знаю гораздо больше. И я знаю, что если твой парень не заткнется, то в следующий раз ты увидишь его в гробу, — парировала Эльвира.

Все молчали. Тетя Луламей была даже встревожена и расстроена. Мама сердито посмотрела на Эльвиру. Джез выглядела так, будто если бы у нее имелись наручные часы (которых у нее не было), она бы посмотрела на время.

Наконец заговорил Митч:

— Мне кажется, вас попросили уйти.

Мама перевела взгляд на Митча. Джез сделала полшага к двери.

Тетя Луламэй тоже посмотрела на Митча, кивнув в сторону Эльвиры, спросила:

— То, что она говорит, это правда?

— Да, — решительно ответил Митч.

Тетя Луламэй взглянула на маму. Мама продолжала раздраженно и зло смотреть на Митча.

И вот тогда я поняла, что именно мама была главным вдохновителем (так сказать) всего этого представления. Дело было вовсе не в моем кузене Билле, Билли и Билле.

Все дело было в ней и во мне.

Все дело было в том, что она хотела опять меня унизить.

Митч снова оказался прав.

Всю свою жизнь я соперничала с матерью. Она хотела сбить с меня спесь, удержать, доказать, что я никто. Она ничего не добилась в своей жизни и ей очень хотелось, чтобы и я ничего не добилась бы в своей, потому что, если бы я чего-то добилась и стала лучше нее, ей было очень плохо, что она так обошлась со своей жизнью, просто выбросив ее на помойку.

И вот я стою рядом с хорошим, красивым, солидным, респектабельным мужчиной в сказочно обставленной квартире, по ту сторону коридора находятся двое детей, которые обожают меня, а также куча друзей, которые в любой момент готовы поддержать и прикрыть мне спину.

И она просто не могла этого вынести.

— Живи дальше, — прошептала я, почувствовав, как напряглась рука Митча, и увидела мамины глаза, устремленные на меня.

— Что? — отрезала она.

— Ты для меня больше не существуешь. Не после всего этого бардака, даже не до этого бардака, но определенно не после. Мы закончили. Я иду своей дорогой, ты — своей. Тебе тоже нужно двигаться дальше, — посоветовала я.

— Марабель Ганновер, не указывай своей матери, что мне делать, — огрызнулась она.

— Ладно, не иди по жизни вперед. Твой выбор. Но перестань горевать и сожалеть о том, что ты выбросила свою жизнь на помойку. Разве ты не видишь? — Я подняла руку и продолжала держать ее вверху. — Ты не сможешь меня победить.

Я опустила руку и посмотрела ей прямо в глаза.

Мама пристально смотрела на меня, а потом перевела взгляд на Митча.

— Ты дурак, — заявила она, и мое тело напряглось, как и тело Митча, — видишь, она обманула тебя своей шикарной одеждой и своей шикарной квартирой, заставив думать, что является той, кем на самом деле не является.

— Нет, — ответил Митч, — твоя одежда и то место, где ты живешь, показывают мне настоящую Мелбамей Ганновер, и взглянув на тебя, я сразу понимаю, что ты за женщина, моя Мара — не такая.

— Если ты съездишь в Айову, там тебе многое о ней расскажут, — настаивала мама.

— Я уже ответил на твой вопрос и не собираюсь повторяться, — пробормотал Митч, а затем произнес: — И сейчас напомню тебе, что вас попросили уйти.

Мама махнула рукой на Митча и снова посмотрела на меня.

— Ты все равно не сможешь убежать от себя самой, той, какая ты на самом деле.