ЛОХ

– Взгляните-ка, – Профессор указал на лоб долговязого паренька, который неподвижно сидел на высоком стуле, опутанный с ног до головы электрическими проводами. – Видите?

У него на лбу алела цифра шесть. Она набухла алым и тревожно пульсировала, грозя вот-вот прорвать кожу.

– А теперь посмотрите эту оперативную съемку, после проведения операции под кодовым названием «Рафаэль».

На экране все тот же паренек, с одной лишь разницей: на лбу алела цифра девять. Изображение застыло, повинуясь команде оператора.

– А почему вы называете его, то есть их, Наменлосами? – Роланд вопросительно посмотрел на Олега Павловича.

– Это не я, это Профессор их так называет.

– Видите, ли, – Профессор поправил очки, – после того как мы подвергли все клетки его мозга субатомному разложению, последние его слова были: меня зовут Наменлос. Наменлос – означает безымянный. Это перевод с немецкого. После этого он самоуничтожился. Возможно, после этих слов, запустилась программа. Тот кто его послал, вложил в него механизм гарантии того, что никто не сможет узнать об его целях, а также кто его Хозяин. Причем на таком уровне, что наименьшие частицы атома его клеток, выглядят с закладкой программы уничтожения, как горы по сравнению с детским мячиком. Другими словами, эта команда находится так глубоко в этом существе, что нам, на данном этапе не представляется возможным вскрыть этот сейф. Наши знания о строении человека и его молекулярной структуре, очень далеки от этого экземпляра. Это существо, не из нашего мира, и оно создано не Создателем.

– Как это может быть? – Роланд в волнении встал и заходил по кабинету. – Разве все сущее не было создано Создателем?

– В том то и вопрос, – Олег Павлович подошел почти вплотную к экрану. – Возможно мы столкнулись с чем-то таким, что нам пока рано осознавать. А может это интервенция и агрессия новой породы существ. Мироздание безгранично во времени и в пространстве и в видовом выражении тоже. Но мы должны, Профессор, слышите должны, узнать все возможное. Вы все методы перепробовали?

Профессор обиженно поджал губы, и сухо по военному ответил.

– Так точно.

– А что если нам поможет наш юный друг? – Ректор повернулся к Роланду. – Он ведь у вас, не так ли? Приведите его сюда.

-6-

Я открыл глаза. Закрыл и снова открыл. Ничего не изменилось. Кругом кромешная тьма, и только физическое ощущение движения век, помогает понять, что ты все-таки не ослеп.
Я прислушался к своим ощущениям. Их было несколько. Первое, жгучая обида на произошедшее. Иногда так бывает, что знаешь чем все закончится, но все равно нарываешься на неприятности. Второе – боль, вроде не сильная, и терпимая, но монотонная и постоянная. От этого хотелось выть. Я попробовал. Но тот же результат, что и с попыткой, что-либо увидеть. Не вижу, не могу произнести ни слова, и ко всему, тут я напрягся и прислушался к окружающему, не слышу. Как мило. В одном моем лице, собрались три милые обезьянки.

– Хорошо тут, правда?

От невидимого голоса зазвучавшего в моей голове, я рванулся что есть силы и безмолвно зашипел от боли. Тугие узлы вцепились мне в руки и ноги. Плюс тонкая бархатистая нить, напоминающая по ощущениям мохнатую сороконожку, впилась в горло. От ужаса, я все больше брыкался, а узы, все больнее впивались в мое бедное тело.

– Ну-ну, не дергайтесь, – участливо сказал голос, – все будет хорошо, – он сделал театральную паузу, – а может быть и нет!

Он тихо засмеялся, а я тихо заскулил. Хотя какая разница, тихо или громко. Все равно из горла, не вырывалось ни звука.