Лохматый проказник

Мать, когда увидела, что творится в её палисаднике, пришла в ужас. Живые танки сминали, посаженные с любовью цветочки, а над ними возвышалась собака и внимательно следила за происходящим с её стадом. У Дружка проснулся второй великий собачий инстинкт. Он из собаки охотника превратился в собаку пастуха.

Пастух

Мои обещания матери, в ближайшее время утащить черепах в лес, её на время успокоили. Но выполнить это обещание так и не получилось. Пёс внимательно следил, чтобы стадо было на месте и пресекал любые попытки уменьшения его поголовья. На первых порах он даже похудел слегка, так как на еду не мог отвлечься от своих пастушьих обязанностей. Он внимательно следил, чтобы стадо вело себя дисциплинировано. Подталкивал носом, ползущих в неправильном направлении животных, и лаял на самых непослушных.

Черепахи быстро привыкли к своему пастуху и перестали обращать на него всякое внимание. Они занимались своими делами. Стадо состояло из двух крупных самок. Остальные были самцы и они активно преследовали своих крупных подруг. Слава богу, что эти животные не издают громких звуков, а только шипение. Самцы молча сражались между собой за право продолжить род. И эти сражения проходили под громкий стук панцирей, которыми они таранили друг друга.

Эти звуки были моей большой проблемой. Когда отец приходил с ночной смены, должна была соблюдаться абсолютная тишина, чтобы не потревожить его сон. Даже Дружок соблюдал режим молчания, но черепахам этого не объяснишь. К недовольной черепахами матери добавился ещё мой отец.

Однажды я смог уговорить Дружка, чтобы он оставил свой пост и пошёл со мной играть в футбол на ближайший пустырь. Дело в том, что он был членом нашей дворовой команды и непробиваемым вратарём. Дома осталась играть в свои куклы младшая сестрёнка. После окончания футбольного матча мы застали сестру в слезах. Она держала в руках бумажную трехрублевку и жаловалась на какого-то дядьку.

Допрос с пристрастием показал, что мимо нашего дома шёл незнакомый мужчина и увидел черепах в палисаднике. Он начал просить четырехлетнего ребёнка, чтобы она продала ему одну черепаху. Сестра ни за что не соглашалась и заявляла, что черепахи принадлежат брату. Тогда он сунул купюру в руки девочки, схватил одну рептилию и спешно удалился.

– Ох и дура ты Танька, – заявил я обескураженной сестре, – нужно было этому курортнику всех продать.

Три рубля – это была огромная сумма по тем временам. Мне родители давали каждый день десять копеек и их хватало на обед из трёх полноценных блюд в школьном буфете.

Кроме черепах, дружок пытался пасти всех домашних животных, которые у нас появлялись. Он пас моего кролика по кличке Пушок. Пас бабушкиных кур, когда мы приходили к ней в гости. Пас крабов и тритонов, которых я ловил в ближайших водоёмах десятками.

Особенно ему понравилось пасти двух морских свинок. Их кто-то подарил на день моего рождения.

Отец сплёл из проволоки переносной манеж без дна. Я ставил каждый день эту конструкцию в новое место в саду, где была трава и выпускал туда морских поросят. За день вся трава в этом месте была выедена под бдительным присмотром пастушьей собаки.

Грызуны быстро привыкли к назойливому вниманию и только слегка попискивали, когда Дружок их осторожно брал в зубы и переставлял на нужное место в манеже. Однажды он пресёк побег, когда поросята прорыли подземный ход и пытались удрать. Он перенёс их обратно в манеж и заделал лапами дырку, вырытую грызунами. Процесс наблюдения за подопечными так увлекал собаку, что его невозможно было ничем оторвать от этого занятия.

Каждое начало лета я планировал попасть в пионерский лагерь. Благо у отца не было проблем в получении путевки от своей морской организации. Мне хотелось мазать ночью зубной пастой спящих девочек, кидаться подушками, жечь пионерские костры и творить всяческие безобразия, о которых рассказывали одноклассники, уже побывавшие в таком лагере. Но все мои планы разбивались о появляющуюся в этот момент бабушку. Она возникала на пороге нашего дома с подарками в руках. Бабушке нужен был помощник и она приходила подкупать меня.