Лохо Эректус

"Осеннее почитание Казанской иконы Божьей Матери — это праздник в честь дня освобождения Москвы от поляков в 1612 году…".

Я открывал ссылки одну за другой, внимательно читая информацию. Не забывая, впрочем, скачивать тексты в папку на рабочем столе. Руки в предвкушении наживы дрожали.

"Председатель Папского совета по содействию христианскому единству кардинал Вальтер Каспер доставил в Москву величайшую святыню, долгое время хранившуюся в покоях понтифика…".

"Версия о том, что икона была сожжена в 1904 году или продана похитителями старообрядцам не нашла подтверждение…".

"Местонахождение подлинника до сих пор не известно…".

И так далее. Но главное. Главное, везде речь шла исключительно о списках и копиях иконы! Значит подлинник, может, лежал прямо у меня перед глазами. Я вытер со лба пот и перевел дыхание. Казалось, только что мной был разгружен целый вагон.

Икона, несмотря на блеклость увядших за столетия красок, будто светилась изнутри и излучала всеведение. Она лежала на столе с таким видом, словно была тут всегда. Я ясно прочувствовал это. На душе у меня вдруг стало непривычно легко, а время, казалось, остановилось. Меня, абсолютно неверующего, будто охватил религиозный экстаз, но не бессмысленный транс созерцания, а непреклонная вера в то, что я избран. Теперь я точно не сомневался — с такой находкой меня ожидает впереди нечто совершено необыкновенное.

Да, разумеется, все это было весьма замечательно, но что делать с иконой дальше, я не представлял себе по-прежнему. Теперь нервозность китайца, с которой он встретил известие о том, что я вскрыл "дипломат", была мне ясна. Ведь то, что икона краденая, было очевидно, и камуфляж, к которому прибегли воры, все объяснял — перевести реликвию за рубеж в открытую было невозможно. Но почему она оказалась у узкоглазого, который никак не тянул ни на коллекционера, ни даже на спекулянта культурными ценностями, мне было пока непонятно. Вместе с тем я понимал, что самостоятельно выйти на кого-нибудь из подобных типов за кордоном просто не в состоянии. И дело даже не в нынешнем полулегальном положении, у меня в принципе не имелось контактов в этих кругах. К тому же я со всей отчетливостью осознал, насколько заметен и уникален этот предмет и как мал, как чрезвычайно узок круг его возможных приобретателей. Обращаться же с Серому с его антикваром было нельзя. Уж больно тот робок и правилен. И даже если, допустим, за деньги и согласится, в случае неудачи сдаст меня сразу же, как только его возьмут. К тому же еще одна мысль пришла мне внезапно. Как правило, такими вещами во всем мире занимается криминал, а этот путь мне заказан. Значит, все же Ли Пенг…

Я снова взглянул на лик, и Богородица, казалось, в ответ мне мигнула. Что ж, тогда я не буду пока торопиться! Я взял икону и поставил ее на сервант — пусть теперь всегда на меня смотрит.

5.6. Прошло несколько дней. Я совсем освоился на новом месте и чувствовал себя настоящим затворником. Время текло незаметно. День плавно переходил в ночь, ночь сменялась очередным утром, и ничто не менялось. Меня перестали мучить мрачные мысли, я никого не ждал и никуда не торопился. Телевизора по-прежнему не было, так что грузить меня негативом было некому. Психика моя начала понемногу приходить в норму. Я успокоился. Ночные кошмары тоже исчезли. Скажу более, мне вообще перестали сниться какие-либо сны, и в кои-то веки я стал наконец высыпаться. Вставал я с постели обычно в районе двенадцати и чтобы хоть как-то держать тело в форме, делал зарядку и принимал ледяной душ. На завтрак, как правило, кушал овсяную кашу.

После еды по старой привычке в моем распорядке значилось посещение Интернета с целью узнать, что творится вокруг — ноутбук оставался единственной связью с действительностью. Однако, как я ни надеялся, ничего примечательного в мире по-прежнему не происходило. Кризис мерно продолжался, и хотя доллар к моей радости дорожал, все остальное не предвещало ничего хорошего. Но я уже по этому поводу не беспокоился. В среду, правда, появился повод порадоваться.