Лохотрон для братвы

— Андрей Дмитриевич! Вы думаете, Репкин не будет обращаться в милицию? — задал вопрос несчастный жулик, почти созревший на очередное коварство в отношении родственников.

— Тебе лучше знать, на что способен твой тесть! — ответил осторожный бандит. — Я бы на его месте не рискнул!

— Я завтра же это сделаю! — произнес прохиндей. Судью он ненавидел и решил, не откладывая, совершить бяку.

Макарыча такая поспешность не устраивала, необходимо было подождать, когда состояние Репкина пополнится очередными взятками.

— Ты сделаешь это, когда я тебе скажу! — безаппеляционно заявил стареющий комбинатор…

5

Начало недели предвещало множество забот. Еще утром Жора позвонил Макарычу и забил стрелку. В конце прошлой недели после бурной ночи, проведенной с наглым татарином, очаровательные адвокатессы Таня и Галя изловчились подать документы на одного из подельников Кротова и даже договорились в канцелярии суда об ускоренном рассмотрении этого дела.

Заседание было назначено на ближайшую пятницу. Крот торопился. До того как покинуть отечество, чтобы не предстать перед судом за содеянные ранее делишки, необходимо было кое о чем побеспокоиться. Самое главное — выдернуть из заточения парней, которые слишком много знали интересного даже для Интерпола и могли рассказать об этом кому следует, если б убедились, что босс бросил их на произвол судьбы. Ну и, конечно, позаботиться о наличных, от количества которых зависело безбедное существование вдали от родных берегов.

Ну что ж, понять этого авторитетного господина не сложно, кому ж хочется топтать российскую зону неизвестно сколько лет в самом расцвете сил, если в мире есть более интересные занятия…

Макарыч приехал вовремя. Жора сообщил ему о дате заседания и расспросил его о настроениях Репкина относительно исхода мероприятия. Андрей, как всегда, был в своих суждениях осторожен:

— На данный момент судья уже полностью запутался, но впереди еще несколько дней, за которые может произойти что-нибудь непредвиденное. Деньги подготовь к четвергу, если что-то пойдет не так, то под любым предлогом отменяйте рассмотрение дела.

— Что непредвиденное может случиться? — резонно спросил насторожившийся Крот. — Осечек быть не должно!

— Репкин непредсказуем! Тем более он не догадывается, кто я на самом деле. Я не доверяю твоим адвокатшам. Они своей болтовней могут все сорвать. Держи их под контролем! — Макарыч знал гораздо больше, чем Жора, и преследовал свои цели, расстроить которые могли обнаглевшие юристки и Чернявчик, и если Юрик находился под наблюдением Равиля, то за дамочками мог прислеживать только Крот.

— Хорошо! Я скажу им, чтоб держались подальше от судьи, — ответил заинтригованный Жора и подумал: «Что-то здесь не так, надо побеседовать с девочками». И неожиданно сменил тему: — Как насчет дела, которое я предложил?

Старикаша был готов к вопросу, но не к ответу, ведь Ящер еще не вернулся, а без его совета и, главное, поддержки ввязываться в кротовские аферы было бы безрассудно.

— Жора, давай сначала закроем вопрос с Репкиным, — уклонился от дальнейшего разговора Макарыч, — я должен сейчас же к нему ехать…

* * *

Последние дни Василий Иванович находился в удрученном состоянии. Пропажа непутевого зятька его особо не волновала, лучше бы было, если бы тот совсем не появлялся, но настроение убитой горем дочери отразилось на его самочувствии. К тому же никак не давал о себе знать новый друг.

Костров не появлялся со дня памятного откровенного разговора, и Репкин уже сожалел о своих признаниях хоть и симпатичному, но малознакомому человеку. Появление Андрея Дмитриевича в кабинете судьи было неожиданным, но приятным событием. Мужчины с теплотой пожали друг другу руки.

Кострову не пришлось долго уговаривать Репкина в нужном аспекте решить судьбу подельника Кротова. Для этого потребовалась всего пара аргументов.

— Василий Иванович! Было бы нелогичным изменить меру пресечения в отношении главного подозреваемого и не сделать этого по тому же делу для лица незначительного, второстепенного, — рассуждал авантюрист. — Кроме того, используя свои связи, я позабочусь о том, чтобы в прокуратуре не выражали свое недовольство. А деньги нам нужны как воздух, корпорация сделала ставку на вас, и отступать уже некуда.

— В таком случае, Андрей Дмитриевич, я вынужден предложить вам пятьдесят процентов от суммы, — сделал благородный жест Реп-кин. Его уже не мучили остатки совести, к деньгам он привык очень быстро, возможно, действительно они не воняют!

По понятным причинам партнеры не произносили слово «взятка», которое как бы резало слух солидных уважаемых людей. Друзья еще долго беседовали о политике, о карьере, прежде чем с теплотой распрощались.

«Странное дело! — думал Макарыч, прослушав запись. — Двадцать пять лет был кристально честным человеком, но поманили карьерой, и все идеалы рассыпались в пыль. А может, действительно избирательную кампанию организовать на пожертвования от взяткодателей? Забавная мысль, надо покумекать на досуге…»

6