Локи. Где начинается ложь (ЛП)

— Позволь мне поговорить с нашим сыном. — Фригг замолчала, но не отступила, когда Один подошел к ним. Его шаги казались тяжелее, чем обычно, и он тяжело опирался на свой посох, стоя перед Локи. — Считай, что это твое предупреждение, сын мой, — сказал он, — о том, что случится, если ты тоже станешь безрассудным со своей силой. Твой титул больше не защитит тебя. Я не позволю тебе разрушить это царство.

И вот оно проявилось. То, что Один увидел в Зеркале Божественного Глаза, лежало обнаженным у его ног. Теперь он знал. Тор знал. Все они знали, какой принц пойдет против Асгарда.

Локи почувствовал, как его горло перехватило, а руки сжались в кулаки.

Он мог бы и высказаться. Он хотел этого. Он хотел быть похожим на Тора, спорить с отцом и уходить, чувствуя себя правым, зная, что Один будет втайне доволен горячностью и тем, как он стоял на своем. Но он не бы таким, как его брат. Дерзость была бы признаком не силы, а неповиновения. Он и его брат могут играть в одну и ту же игру, придуманную отцом, но правила никогда не будут для них одинаковыми. Тьма движется иначе, чем свет. Он всегда там, перед светом. Он должен быть быстрее, умнее и незаметнее.

Локи не был его отцом. Он не был ни братом, ни матерью. Он был Аморой, а ее увели в цепях и сослали в Мидгард. Он должен был быть умнее и скрытнее, чем она. Он должен был узнать все, что мог, и никогда не показывать, как много он знает.

Он не чувствовал себя принцем. Он может никогда не стать королем. Он не был создан, чтобы быть солдатом, и он не был уверен, хочет ли он быть злодеем. Он не был уверен, есть ли у него право голоса в этом вопросе.

Единственное, что он знал наверняка, это то, что он был могущественным.

Достаточно сильным, чтобы покончить с этим миром.

ЧАСТЬ 2

Глава 7

Тор был первым, кто усложнил их дипломатическое задание в Альфхейме.

Он и Локи были подробно проинформированы о культуре ледяных эльфов и правилах поведения в ледяном дворе. О культуре, которая диктовала, что гости не говорят первыми в присутствии членов королевской семьи. И все же, в тот момент, когда принц-генерал Асмунд вошел в прихожую, куда они прибыли, Тор сказал:

— Асмунд!

Приветствие донеслось до самых высоких потолков, заставляя дрожать свисающие с них сосульки. Голос Тора, как и все остальное в нем, казалось, был создан для битвы.

Возможно, это была непреднамеренная ошибка, или, возможно, Тор помнил и просто проигнорировал правила, желая утвердить свое господство, что он все больше и больше любил делать в последнее время. Возможно, Тор действительно заснул во время лекции, вместо того, чтобы просто «дать отдых глазам», как он утверждал, и он действительно не обратил внимания на свою ошибку.

Как бы то ни было, Локи сделал мысленную пометку запомнить, что независимо от того, провалилась эта миссия или нет, первым ее провалил Тор.

Скорее всего, это не имело бы значения… Локи был уверен, что если это задание не пройдет так, как планировалось, винить будут всё равно именно его. Локи мог быть в трех королевствах отсюда и привязан к стулу, и Один каким-то образом все еще найдет способ возложить на него ответственность за любые неприятности.

Но Локи обычно не был в трех мирах от неприятностей. И уж точно не был никогда ни к чему привязан.

Локи не часто путешествовал с Тором по поручениям их отца через Девять Миров. Он никогда не отличался на поле боя, и ему говорили, что во время переговоров его взгляд приводил в замешательство — настолько острый, что знать других королевств могла порезаться о него.

Они с Тором были достаточно взрослыми, чтобы по Асгардской традиции считаться мужчинами, но Локи все еще был менее мускулистым, менее светловолосым из принцев. Каждый разговор с иностранными лидерами начинался с какого-нибудь замечания о том, как мало он похож на своего отца, или как сильно его брат отличается от него. Возможно, Один не хотел посылать его просто для того, чтобы не тратить время на эти наблюдения. И в то время, как Тор был агрессивным и громким, что можно было неправильно истолковать, называя «лидерскими качествами», Локи говорил мягче и не пробивал кулаком стены; люди почему-то считали его «скользким и ненадёжным».

— В тебе есть что-то такое, — сказал ему однажды Тор, — чему люди просто не доверяют.

Но он пытался. Последние несколько лет он посвятил учебе, усердно работая, стараясь стать лучшим солдатом, лучшим колдуном, лучшим принцем, другим человеком — не тем, кого его отец видел предателем Асгарда в Зеркале Божественного Глаза.

Один начинал уставать. Он медленно вставал, жаловался на суставы, засыпал после двух кубков меда — иногда даже за столом, еще до окончания пира. А принцы стали совершеннолетними. Но с каждым прошедшим днем, как бы ни старался Локи, становилось все труднее притворяться, что Один действительно взвешивает возможности, выбирая наследника. Приближался день, когда Один вручит свою корону, и уже было решено, на чьем челе она будет покоиться.