Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Третья часть пирога — преддверие научной революции. Раиду увлечен ею и Локи. Ради любимого бога он готов на все — и революцию он делает тоже ради него. Его убеждения достаточно просты — все на благо Асгарада и, главное, на благо Локи. Он ничего не знал о милом общении братца с богом — разумеется, это будет причиной крупной размолвки, ибо своим богом Раиду не собирается делиться ни с кем. Ни он, ни прочие члены фелага не знают, каким образом Хагалар отобрал у Локи реактивы. По крайней мере пока. Раиду готов сделать все, чтобы защитить интересы и жизнь царевича и видит единственный выход в саботировании исследований. Пойдут ли на них другие — это другой вопрос. Что касается замечаний Раиду насчет дня Локи, то это интересный исторических факт: в англоязычной литературе 19-го века «Лаугардаг» переводится как «день Локи», а вот исследования двадцатого века доказывают, что это «день стирки».

Четвертая часть — реакция Локи на происходящее и, в первую очередь, разбор его ошибок в сцене с Хагаларом. Во вторую — защита дома. Дискуссия под одной из последних глав очень сильно помогла мне разрешить вопрос: как именно Локи будет защищать свой дом. Рунами, разумеется, так же легче всего! Пришлось углубиться в них, благо, материал мне предоставили.

Появление нового эпизодического персонажа — вторая попытка защититься от Хагалара Новый персонаж несет несколько функций: он должен передать Локи, что к нему все благодушно настроены, должен утвердить Локи в мысли, что отец ни перед чем не остановится, чтобы выбить из него нужные сведения, а также рассказать, что он знает, кто такой Локи на самом деле. Этот вопрос беспокоил меня достаточно давно: если Локи полукровка или даже чистейший ледяной гигант, то как асы могли этого не знать? Во-первых, как могли не знать учителя, которые работали с «телом»? Различия должны были быть. Во-вторых, как могли не знать врачи? Ну да можно предположить, что боги не болеют. И, в-третьих, как могли не знать любовницы? Ведь то, что родится у Локи, точно асом не будет. Если у Локи были любовницы, то почему ни у одной из них не было ребенка от него? А главное, как Один и Фригг могли относиться к любовным похождениям сына и как намеревались от него вечно скрывать его сущность? Сплошные вопросы и никаких ответов.

Разбор двадцать первой главы

Очередной разговор с Одином. Если предыдущие три разговора (два с Одином, один с Фригг) я про себя называла «Адом» (там происходил грубый допрос Локи), то это уже следующая ступень, названная мною «Чистилищем» (привет «Божественной комедии»). Это допрос наоборот: здесь допрашивает Локи, причем очень удачно: Один отвечает на все его вопросы, но не развеивает его сомнений. Этот разговор — очередная психологическая война, которую Локи в очередной раз проигрывает, причем практически выдавая существование Таноса. Однако взамен он получает много чего полезного: и информацию об обеих матерях, и истинное отношение отца к нему, и гарантию собственной безопасности. Вопрос только в том, сколько правды было в словах Одина? А сколько недосказанности? Ответы появятся в ближайших главах.

Линия Одина и Локи — единственная эмоциональная в повести, практически заменяющая обычные любовные отношения. К сожалению, персонажей я как не чувствовала, так и не чувствую, поэтому все главы с эмоциями пишутся по моему каркасу, но не мною. В предыдущих главах это было не так заметно, в этой чужой слог виден, разумеется, лучше (учитывая, что изначальная глава была примерно в два раза меньше, если не в три).

Параллели с детством, проведенные Локи, аукнутся во многих последующих главах. Вообще тема детства и ранней юностей персонажей мне очень интересна. Создать настоящего персонажа, не зная его биографии, нельзя. Прописанная (пускай только в уме, а не в тексте) биография очень хороший помощник при написании. Если известен предыдущий опыт, то можно достаточно точно спрогнозировать, как именно герой отреагирует на ту или иную ситуацию. Краткие биографии прописаны у всех персонажей, но далеко не все они столь полны и интересны, как биографии Локи и Тора — им будет посвящено достаточно места на протяжении повести. Разумеется, придумывать самому гораздо сложнее, чем с кем-то. Обычная переписка с корректорами, обсуждение самых, казалось бы, незначимых вопросов, порой приводило к какому-нибудь важному открытию или целой идее. Так, например, воспоминания Локи о «допросах» — небольшая часть огромной системы, придуманной за несколько дней переписки.

В этой главе Локи опять мучают кошмары — крики матери и брата, кроме того, он отмечает, что на кладбище его эмоции и мысли скачут каким-то странным образом. Этот мотив перекликается с мыслями Тора из пятой главы: там он тоже отмечает, что его эмоции ему не подчиняются. Впоследствии этот момент сыграет свою роль.