Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Сколько прошло ночей или даже месяцев, Локи не знал. За это время произошло всего несколько значимых событий, которые заставили царевича вспомнить, что его место в мрачном мире реальности, а не в светлом мире мечты. Пару раз к нему приезжала венценосная семья, причем в полном составе. Родители останавливались у ворот и посылали слуг к своему сыну, приглашая разделить с ними радость прогулки. Те находили его спящим, будили и требовали явиться пред светлые очи царя Асгарда. Локи с трудом осознавал, кто к нему пришел и зачем, понимал только, что ему придется встать, одеться и пойти куда-то с какими-то асами. Никакой радости от встречи с родителями и братом он не испытывал, позволяя им делать с собой все, что они посчитают нужным. Происходящее мало заботило его, он отчетливо понимал, что, возжелай семья устроить допрос во время прогулки, он выдаст все просто потому, что у него нет сил для очередного словесного столкновения. Однако допрашивать его не пытались. Тор, Один, Фригг — все старались вести светские, ничего не значащие разговоры на троих. Они беседовали между собой, не спрашивая Локи ни о чем. Да и верно, о чем они могут его спросить, если только не о читаури? Локи вполуха слушал какие-то сплетни, какие-то новости, не вызывавшие в нем ничего, кроме скуки. Еще до падения в бездну он гораздо больше интересовался собой, чем окружающими, сейчас же окружающие не существовали для него вовсе, особенно окружающие из дворца.

Прогулки не были мучительными, скорее бесполезными. Каменные россыпи, усеянные мхами и лишайниками, сменялись торфяными болотами с зарослями осоки, а те, в свою очередь, переходили в безжизненные лавовые поля. Под ногами хрустела мелкая сухая травка, чуть припорошенная первым ранним снегом. Вокруг расстилались поля голых тощих кустиков. В другое время Локи мог бы хоть оценить красоту родного края, но у него не было сил и на это. Сколько времени семья уделяла ему, зачем вообще приезжала, царевич не знал. Он не был даже уверен, что прогулки происходили в реальности, а не в очередном сне. Да и, сказать по правде, он желал бы, чтобы это был именно сон. Над сном не надо задумываться, анализировать, не надо следить за собой и другими и строить многоуровневые комбинации. Сон безопасен, сон не может на тебя напасть, во сне нельзя умереть.

Из состояния блаженной апатии Локи выдернули только однажды. Пробудившись в очередной раз от мутного, но одновременно с тем очень яркого и светлого сна, царевич лежал, не открывая глаз, стараясь определить, день сейчас или ночь. Расслабленное, нежащееся под шкурами тело походило на густую липкую смолу, похожую на мед, столь редко подававшийся на царский стол. Локи представлял себе сладости, лежа в полудреме, и ему казалось, что он ощущал их вкус. Однако в этот раз они горчили, вызывая тем самым раздражение. Горечь провоцировалась настороженностью, сигнализировавшей, что в доме кто-то есть. Кто-то посторонний. Это известие не вызвало страха или беспокойства, скорее легкое раздражение. Почему кто-то из рабов прибирает дом именно сейчас, когда хозяин находится между сном и явью, в столь хрупком состоянии полного душевного равновесия? Со своими рабами Локи предпочитал не встречаться даже взглядами, но навязчивое присутствие мешало наслаждению, мешало провалиться обратно в сон, поэтому царевичу пришлось-таки открыть глаза.

— Твое хрупкое здоровье беспокоит меня все больше, детёныш Одина, — услышал он знакомый, неприятный голос. — Каким пыткам подвергал тебя твой дражайший родитель, что ты спишь Tag und Nacht hindurch{?}[сутками напролет]?

Локи с трудом сфокусировал взгляд: на скамье неподалеку от кровати сидел несносный маг! Не полностью пробудившееся сознание не позволило рассердиться на незваного гостя, проникнувшего в личные покои самого царевича Асгарда. Отвыкший работать разум не спешил просыпаться и реагировал как-то чересчур вяло и спокойно. Не было сил ни на что: ни на ругань, ни на язвительную улыбку. Не было сил даже на то, чтобы позвать своих людей и выбросить незваного гостя из дома. Локи помотал головой, пытаясь собраться, напоминая себе, что перед ним враг, палач, дознаватель и прочее, который пришел, видимо, сообщить нечто важное. Однако ничего не получалось. Локи безразлично отметил, что не может контролировать ни свое тело, ни свой разум, ни свои эмоции. Он понимал происходящее, узнавал гостя, но желал только одного: провалиться в спасительный сон и не думать ни о чем. Сидящий напротив него мужчина совсем не напоминал врага, скорее, наоборот. Локи почувствовал, что глаза сами собой закрываются, и с трудом остановил готовое рухнуть в очередной сон сознание на грани яви. Что-то происходило с ним, что-то страшное, возможно, он подцепил какую-то неведомую болезнь, которая атрофировала все его члены и теперь медленно добиралась до разума. Почему-то эта кошмарная мысль тут же обратилась медом. Сладким, тягучим, тающим на языке…

— Ты здоров?