Лолита

Наконец я вышел за калитку и встал на обочину дороги, надеясь, что девочка еще появится. Действительно, через некоторое время я увидел, что она приближается. На этот раз Лолита остановилась недалеко от меня. Она смотрела растерянными глазами, виновато улыбаясь, не произнеся ни слова, но по ее виду было понятно, что она ждала этой встречи — ждала, когда я наконец-то догадаюсь выйти ей навстречу. Я подошел ближе и теперь уже хорошо разглядел ее. Так, молча, мы смотрели друг на друга достаточно долго. Не сказать, что она была внешне красива, но чем-то необъяснимым притягивала мой взгляд к себе и не отпускала его.

«Роковая женщина, — мелькнула мысль, и тут же я возразил сам себе. — Так ведь она еще совсем ребенок! — подумал я и вновь возразил. — И что из того? Может, то — роковое — рождается вместе с человеком и некоторым из них уготовано быть роковыми? Впрочем, возможно, только я так ее вижу, и это только для меня!»

Наконец я улыбнулся. Она тоже улыбнулась, и оба поняли, что теперь мы друзья.

Молча смотрел я в ее глаза и видел, что этот взгляд, когда она вырастет, будет обещать бесконечную любовь и преданность только тому, на кого обращен, и манить куда-то далеко-далеко, к тому, что кроме как Раем и не назовешь. Каждый раз, встречая в своей жизни таких женщин, я влюблялся как мальчишка, и каждый раз любовь была безответной и приносила только разочарование. Очевидно, мой взгляд был самым обыкновенным и ничего рокового в нем не было.

Она по-прежнему смотрела на меня, не произнося ни слова.

— Как вас зовут? — спросил я, сразу же начав обращаться к ней на Вы, пытаясь стереть или хотя бы сгладить огромную разницу в возрасте.

— Мария, — уже уверенней сказала она, поняв, что к ней обращаются на равных.

Имя настолько подходило девочке, что я был потрясен, услышав его.

«Мария!.. Да, Да… Именно Мария. Наверное, никакое другое имя ей бы и не подошло. Самое святое имя за всю библейскую историю, — пронеслось у меня в голове, и я с нежностью повторил про себя. — Ма-а-р-и-и-я».

— Вы здесь первый год? Я вас никогда не видел.

— Раньше на все лето меня отправляли к бабушке, — виновато ответила она, будто оправдываясь передо мной.

Мы еще постояли некоторое время, молча улыбаясь, глядя друг на друга, и затем она, не прощаясь, стала удаляться, ведя велосипед рядом с собой.

Я смотрел ей вслед. Несмотря на ее детскую угловатость, жизненный опыт позволял мне представить, какая она будет, когда повзрослеет: длинные ноги, хотя и не высокая, острая грудь, покачивающиеся бедра, гордо поднятая голова, резкие, но грациозные движения и… невинные ангельские глаза, заглянув в которые, понимаешь, что уже никогда тебе не полюбить другую женщину.

Да, я смотрел ей вслед с радостью в душе — c радостью просто от того, что мы есть на этом свете: она и я, и что мы наконец-то встретились.

В этот день она еще дважды проходила мимо моей калитки и каждый раз здоровалась, наверное, боясь, что я не обращу на нее внимание.

«Ох, милая Мария! Знала бы ты, что я не только обязательно замечу тебя, но теперь буду постоянно ждать, когда вновь увижу тебя!»

Забегая вперед, скажу, что для меня навсегда так и осталось загадкой, почему двенадцатилетняя девочка обратила внимание именно на меня. Очень хотелось думать о любви, но мысль эта настолько поражала меня, что я встряхивал головой и старался больше не думать об этом. Когда женщина любит, то подсознательно имеет в виду, что хочет иметь детей от этого мужчины, хочет создать с ним семью, прожить с ним всю жизнь и «умереть в один день».

Могло ли все это быть у двенадцатилетней девочки? Думаю, нет!

Ночью я спал беспокойно. Во сне видел, как медленно приближаюсь к Марии, стоящей на дороге, и вдруг некая сила уносит меня от нее вдаль, напоминая этим о моем возрасте и приводя меня в отчаяние. В эти мгновения слезы давили меня изнутри, не в силах вырваться наружу, может быть, потому что к старости я разучился плакать. Когда же я вновь приближался к девочке, то те же слезы уже выражали бесконечную радость и, наконец вырвавшись на свободу, стекали по моим щекам. Так повторялось почти всю ночь, пока еще затемно, измученный виденным и без сил, я окончательно не проснулся и лежа на спине не стал бессмысленно смотреть вверх. Может, меня вновь охватил сон, может, в голове у меня начало мутиться, но потолок надо мной стал терять четкие очертания и через короткое время исчез совсем. Теперь я лежал под звездным небом и постепенно успокаивался; наконец нашлись те слова, которые выражали мое состояние:

— «Как же прекрасно, что в этом мире существуют звезды и… Мария! Значит, несмотря на мой возраст, в этой жизни еще есть смысл!»

Мелькнула мысль о том, что настанет ноябрь, Мария уедет и, может быть, мне уже никогда не суждено увидеть ее. В лучшем случае встреча возможна только весной, но до этого надо еще дожить.

— «А ведь октябрь обязательно закончится!» — подумал я, и мне стало холодно и одиноко.